Воровка - Тара Кресцент

ПРОЛОГ

Лучия

Я очень пьяна, и все вокруг расплывается.

Темная ночь — облачная, безлунная и туманная. Я бродила несколько часов, не обращая внимания на то, куда иду, и оказалась в незнакомом районе. Венеция — безопасный город, но эта часть находится далеко от туристического центра. Это не прогулочные яхты, а рабочие рыболовецкие суда. Доки утыканы складами, и в этот поздний вечер здесь больше крыс, чем людей.

Неделю назад я работала над своей дипломной работой в Чикаго. Я не знала, что моя мать умирает от рака, потому что родители держали ее болезнь в секрете от меня. А значит, я также не знала, что она легла в хоспис.

У меня не было возможности попрощаться с ней.

Я подношу ко рту бутылку водки, которую сжимаю как спасательный круг, и делаю большой глоток.

Три дня назад раздался телефонный звонок, который уничтожил меня. Моя мать умерла от рака, сожравшего ее тело. Мой отец, не в силах представить себе жизнь без жены, пустил себе пулю в голову. В один день я размышляла, смогу ли убедить своего профессора по истории искусств дать мне отсрочку для сдачи выпускной работы. На следующий ― я летела домой, чтобы похоронить родителей.

Тень движения возвращает меня в настоящее. Я слышу какой-то шорох справа. Прежде чем успеваю среагировать, из тумана появляются трое и окружают меня. Один из них приставляет нож к моему горлу.

― Не двигайтесь и не кричите, синьорина, ― рычит он. ― Я не хочу причинять вам боль. Отдайте мне вашу сумочку.

Меня грабят.

Онемев, я протягиваю свою ярко-зеленую сумку. Я купила ее на улице Calle Larga XXII Marzo с рук у сомнительного продавца, который торговал напротив магазина «Dolce and Gabbana». Перед моим отъездом в колледж мы с мамой сделали кучу вещей, которыми занимаются туристы: посетили собор Святого Марка, послушали музыкантов на piazza (площадь), покатались на гондоле и поели в ресторане в двух шагах от Ponte di Rialto. Парень настаивал на том, что сумка действительно «Prada», а не подделка, а моя мама смеялась над ним.

― Мы не туристы, ― сказала она и торговалась с ним следующие пятнадцать минут.

Я должна была понять, что она больна. Она похудела и последние пару месяцев не выходила на связь со мной по FaceTime.

― У меня сломался мобильный телефон, ― сказала она. ― Мне нужно купить новый.

Мне следовало догадаться, что что-то не так.

Один из мужчин выхватывает у меня из рук имитацию сумки «Prada», а другой светит мне в лицо фонариком.

― И украшение тоже.

Все происходит слишком быстро, чтобы я успела осознать происходящее, но эти слова проникают в мой пьяный оцепеневший мозг. Украшение, которое я ношу, ― рубиновый кулон с филигранью, висящий на золотой цепочке, ― принадлежало моей матери. Отец подарил ей на свадьбу, и она никогда его не снимала. Теперь ее нет в живых, и это все, что у меня осталось от нее. Это моя самая ценная вещь.

― Нет.

― Не будьте глупой, синьорина, ― огрызается мужчина с ножом. ― Оно не стоит вашей жизни. Снимите эту чертову цепочку и отдайте ее мне, пока не пострадали.

― Кто-то идет, ― говорит парень с фонариком, он нервничает. ― Мы не можем… Нам нужно убираться отсюда. ― Он делает выпад в сторону моего кулона. Цепочка впивается мне в шею, и я вскрикиваю от боли.

Из тени появляется высокий худой мужчина, его лицо скрыто шляпой.

― Остановитесь, ― говорит он, его холодный голос разрезает влажный воздух, как хлыст.

Одно слово. Всего одно слово, но реакция на него потрясающая. Мужчина, держащий мою сумку, бросает на него взгляд и отшатывается.

― Черт, ― ругается парень, пытавшийся сорвать с меня цепочку. Нож падает на землю, а вор, который его держал, поднимает руки в знак капитуляции. ― Простите, ― говорит он, его голос дрожит. ― Я не хотел… Я не знал…

― Ты не знал, что я здесь. Но я всегда наблюдаю. Ты должен помнить об этом. ― Голос моего спасителя ледяной. ― Уходи.