Статус "Занят" - Анна Яфор (2024)

Но итог оказался все равно плачевным. Спасти пациента не получилось. Я уже не могла воспроизвести в памяти, какая именно проблема стала причиной трагедии, но дело было не в этом. В том, что даже такие профессионалы не смогли помочь. Тогда поняла, что существует что-то большее, чем опыт, умения, профессионализм и отчаянное желание сделать нужное и доброе. То, с чем невозможно бороться. Называется ли это судьбой или как-то еще, я не знала. Но осознала, что не все зависит от наших стараний. И жизнь слишком хрупка, особенно в те моменты, когда ждешь этого меньше всего на свете.

И сейчас, глядя, как прямо на моих глазах стекают краски с лица Ивана, погружалась в какой-то ступор. Знала, что должна что-то сделать, как минимум, вызвать скорую, но отчаянье и страх стучали в висках, не позволяя пошевелиться. Я в буквальном смысле оцепенела, забыв и про клятву Гиппократа, и обо всем остальном. В голове билась одна-единственная мысль: о том, что опоздала. Сказать ему, что чувствую, что он мне нужен. Что плевать хотела на Тамару и всех остальных женщин. Что это все неважно. Лишь бы он остался жив.

Секунды ли пролетели или намного больше времени — тоже не знала. Климов улыбнулся обескровленными губами, глядя на меня снизу вверх, и просипел:

— Жестокая вы женщина, Ирина Владимировна. Так и будете молча смотреть, как подыхаю? В чем же я так провинился перед вами?

Меня будто током ударило. Тряхнуло болезненной вспышкой, разом приводя в чувство. Да что же такое творилось, в самом деле? Почему я превратилась в такую вот мямлю? Зачем нужна любовь, если она лишает человека сил? Да и можно ли ее вообще назвать любовью? Зависимость, одержимость, глупость… — что угодно, но не любовь. Если я даже о долге своем забыла!

— Климов, куда ты вляпался? — прохрипела ставшим чужим голосом, опускаясь на колени перед мужчиной. Зубы противно клацнули — от страха, но я закусила губу, приказывая себе немедленно прийти в чувство. — Что случилось?

— Территорию с бомжом не поделили, — он сделал еще одну попытку улыбнуться. — Испугался мужик, что я на его место претендую. Не разглядел спьяну. Вот и пырнул куском стекла. Странно, что сам цел остался, не порезался даже.

Голос был еле слышен, я видела, что каждое слово ему дается с трудом.

— Какого хрена ты полез к бомжам? — глаза щипало от непролитых слез. Лучше бы остался в Томкиной постели!

Я чуть было не произнесла это вслух. Нащупала телефон на тумбочке, пытаясь набрать номер скорой, но Иван дернулся, касаясь моей руки холодными пальцами.

— Долго, Ириш. Они сейчас ехать минут сорок будут. Вечер, машин мало, да и пробки. Ты же знаешь… Давай ты сама…

— Что? — я оторопела, вглядываясь в его лицо. Бредить что ли начал? — Что сама, Вань? Ты о чем вообще?

— Там неглубоко. И органы не задеты. Кровит только сильно. Вытащи стекло и зашей, у тебя же наверняка все есть.

— Ты рехнулся? — чуть было не сорвалась на крик. — В больницу надо и скорее. Я не смогу…

Он сжал мои пальцы чуть сильнее. Взгляд туманился, лицо стало белым, как стена. А губы опять дрогнули в подобии улыбки.

— Потом будешь ругаться… Давай, Ир, зашить проще, чем думать, куда девать мой труп, когда я скончаюсь от потери крови.

— Я не ругаться потом буду, Климов… Просто тебя придушу.

Дернула молнию на куртке, стягивая ее с плеч и стараясь не смотреть на пропитанную кровью ткань.

Оперировать в полевых условиях приходилось всего однажды. В первый год после института, когда подрабатывала на скорой и нас отправили на масштабную аварию. Вывести пострадавших не успевали, пришлось оказывать помощь на месте. Но тогда я была не одна. А теперь… Все необходимое дома действительно имелось, но, храня комплект инструментов, разве могла представить, что однажды придется им воспользоваться? Еще и вот так: на полу в прихожей. Для человека, который значил так много. Которого я не могла потерять…