Ночная смена - Энни Краун

Веки трепещут. Рот приоткрывается. Я впиваюсь ногтями в кожу и волосы Винсента, непроизвольно напрягаясь, хватая ртом воздух. И затем давление проходит сквозь меня, как волна во время шторма, оставляя после себя вялые мышцы и сверхчувствительные нервы. Я дрожу и всхлипываю под ним, но Винсент не унимается. Он продолжает давить, сжимать, посасывать, пока я не прижимаюсь к его голове и умоляю, в путанице слов, которые даже не могу разобрать, о пощаде.

Матрас прогибается и подпрыгивает, а затем Винсент снова оказывается надо мной и прижимается поцелуем к губам. Я слишком ошеломлена, чтобы делать что-либо, кроме как подражать. Язык неуклюж, а дыхание все еще учащенное. Когда Винсент отстраняется, чтобы посмотреть на меня, его глаза — самого теплого оттенка карего — сверкают чем-то вроде триумфа и удивления.

Я чувствую себя более чем красивой.

Чувствую себя гребаной главной героиней.

И теперь во мне растет новый голод, вызванный этим приливом уверенности.

— Моя очередь, — шепчу я, все еще отходя от сильнейшего оргазма.

Винсент разражается смехом.

— Только что была твоя очередь.

— Я не это имела в виду, — качаю головой. — Теперь я хочу прикоснуться к тебе.

Винсент приподнимается на одной руке, а другой убирает волосы с моего влажного от пота лба.

— Это не услуга за услугу, Холидей.

— Не уверена, что ты слушаешь, Найт, — протягиваю руку между нами и хватаюсь за пояс его джинсов. — Я. Хочу. Прикоснуться. К тебе.

Он с трудом сглатывает.

— Ну, раз уж ты просишь…

Я позволяю тыльной стороне ладони погладить его эрекцию через брюки, отчего самодовольная улыбка Винсента исчезает, а подбородок откидывается назад, низкий стон вырывается из горла. Мне доставляет глубокое удовлетворение знать, что я способна стереть эту ухмылку с его лица. Я тоже хочу заставить Винсента кончить.

— И кто теперь будет просить? — спрашиваю я, ухмыляясь и наблюдая за покрасневшими щеками Винса.

И сейчас немного кружится голова от власти, потому что я могу это сделать. Могу быть девушкой из любовного романа, только это реально, и я — это я, и все это не в голове.

— Снимай штаны, — приказным тоном рычу я. Не терпится прикоснуться к этому парню.

Винсент кивает и тянется к джинсам. Я рада, что парень может ориентироваться, потому что, если не увижу его член… хуй… пенис… Я не определилась. В ближайшие шесть секунд, то кажется, взорвусь.

Но едва я слышу мягкое металлическое шипение молнии, как вдруг снаружи в коридоре раздается громоподобное эхо шагов — словно стадо крупного рогатого скота бежит в панике — и громкий смех. Он становится все ближе и ближе, а затем раздается резкий звук, словно кто-то колотит в дверь.

В дверь Винсента.

— Найт! — голос, в котором я узнаю Джабари, слышится с другой стороны. — Пора в бар! Доставай удостоверение и поехали.

Дребезжит ручка — слава Богу, дверь все еще заперта — и я внезапно и с болью осознаю тот факт, что лежу наполовину обнаженная в постели Винсента Найта, под ним, с раскрасневшимся лицом, вздымающейся грудью, в отблесках, возможно, лучшего оргазма в жизни, пока мои руки протянуты к его джинсам, где все еще скрыт твердый член.

Если честно, баскетбольная команда может пойти нахер.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Возникает твое чувство, словно половина баскетбольной команды Клемента собралась за дверью, а я, черт возьми, нахожусь в постели Винсента, наши голые ноги переплетены.

Начнем с того, что я не любитель вечеринок, но это? Это кошмар.

Винсент, должно быть, видит панику, написанную на моем лице, потому что раздраженный изгиб его губ немедленно сменяется чем-то гораздо более серьезным.

— Все в порядке, — шепчет он. — Дверь заперта.