Княжна - Кристина Дубравина

На танцполе только парочки остались, покачивающиеся из стороны в сторону под медленный танец. Тамада — веселый мужичок с длинными волосами, которые, вероятно, мог заплести в косички — заговорил громко в микрофон, почти перекрикивая романтичный мотив:

— А у нас настало время для самой, наверно, трогательной части всей дискотеки. Саша, Оля, прошу, станцуйте, присоединяйтесь к своим друзьям! Пусть этот танец останется навсегда в вашей памяти!

— Белы-ый, — прокричал вдруг Фил, крепко обнимающий Тому на виду у всех. — Иди сюда!

Анна едва сдержалась, чтобы не покачать в отвращении головой. С самого детства её воротило от пьяных людей. Хотя, не ото всех пьяных. Если человек умел за поведением своим следить после двух-трёх пропущенных рюмок, то это, напротив, вызывало в Князевой какое-то уважение. Но её чуть не передёрнуло, когда Валера — как казалось раньше, самый уравновешенный из всей бригады Белова — махал руками к Саше, подзывая того.

И после этого ещё люди не считают алкоголь психотропным…

Девушка снова вина пригубила, словно в бокале крепче виноградного сока не было ничего. Чувство опьянения казалось крайне слабым, что даже было удивительно. Двоюродный брат, смеясь, всё-таки взял Ольгу за руку и повёл её к центру зала.

Пчёла, что руки до этого взброшенными держал, дыхание, наконец, перевёл и на плечи Князевой опустил ладони:

— Позволишь?

Аня под его руками словно окаменела. Витя почувствовал, как она медленным, осторожным движением распрямилась в идеальную струну, и захотел чуть сжать плечи, но передумал в последний миг.

Он не услышал какой-то высокой ноты медляка за сердцем, стуком отдающего в горло.

Князева обернулась. Органы под желудком затянулись в узел. Можно списать было на алкоголь, на коньяк, что совсем не ладил с шампанским, но Пчёла бы себя обманул. Под косым углом ламп высоких глаза Аньки — зелёные, почти стеклянные в искусственном освещении — его будто лазером оглаживали.

И, казалось, если бы девушка ложь в нём увидела, то не заговорила бы больше никогда. Каждый раз, проходя мимо, делала бы вид, что не знает, что видит впервые, наказывая так за раскрытое враньё.

Витя сам удивился, откуда такие описания придумал. Но в тот миг взор Ани так только им и ощущался. Никак иначе.

Князева молчала. Вероятно, это за «нет» надо было принять, уйти, на крыльце покурить вместе с Космосом, но Пчёлкин продолжал стоять. Потому, что задал вопрос. И не уйдет, пока явно не услышит ответ.

Кончики пальцев прижались подушечками к ключицам Анны.

— Для чего?

Пчёлкин от услышанного аж замер на миг. Вот так вопрос… Хотелось ему потанцевать с ней, неужто не понятно? Или в Риге её на тусовках студенческих никто не приглашал? «Нет», — не поверил Витя; не могли латыши не заприметить Аньку. Только если у всех парней с потока Князевой не были исключительные проблемы со зрением. Или головой. Или потенцией. Или со всем сразу.

— Хочу у тебя танец украсть.

Сформулировать мысль постарался максимально оригинально. В его понимании, на такое предложение Анна отреагировала бы более… благосклонно. Пчёла откашлялся в себя, на Княжну посмотрел. А она так и сидела под ним, не моргая почти.

Уж скоро песня кончится, ну, Князева, давай!..

— Насколько мне известно, есть такая… «традиция» на свадьбах, — она незаметно для самой себя скользнула кончиком языка между слипшимися губами. — Свидетель со стороны жениха должен со свидетельницей невесты танцевать, чтобы у новобрачных крепкая семья была. Так что, может, с Аллой станцуешь? Ради Саши-то.

Пчёлкин сам не заметил, как усмехнулся. Если чуть-чуть притянуть за уши, — а он право имеет, он пьян, молод и за друга счастлив, — то Витя уверенно сказать мог, что Анюта ревновала. Даже он не запомнил, как лучшую подружку Ольги зовут, — хотя, для сердцееда это и удивительно, — а Князева вон как имя её выпалила. Словно оно холодным, склизким ужом вилось у самого корня языка.