Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Вы сдурели совсем из-за этой шалавы ругаться! — не понимал ситуации Филатов.

Космос возвышался над Лизой, как каменная статуя, взыскательно бросая девушке вопросы:

— Ты меня слушать когда-нибудь будешь? Черт с ним, с Рижским, или куда вы с Пчёлой мотались! Ты молчать, как рыба перестанешь когда-нибудь?

— А ты мне хамить перестань! И орать на меня… — Лиза вскочила с места, вставая вплотную к Косу.

— Ты захотела, чтобы я хамить начал? Ты какого хрена-то Пчёлу слушалась, а?

— А я у тебя на коротком поводке? Псинка, принеси кость? — Лиза схватила сумку, доселе спокойно лежавшую на скамейке. — И если нормально выслушать не умеешь, то помогать я тебе не буду!

— Ребята! — Филатов попытался разнять внезапно враждующих Лизу и Коса, которые и ругаться-то давно перестали, а тут… — Брэк! Вы-то куда?

— Ты как со мной разговариваешь? — споры с Лизой всегда выжимали из сына профессора астрофизики последние соки. — То есть я лох у тебя, внимания не стою?

— Да и ты не с торговкой базар ведешь, не у себя на точке, — озлобленно произнесла Лиза, озираясь на Пчёлкина, и, поправив на плече сумку, рванула из беседки. — Валера, целую, люблю! Пока…

Космос, было, побежал за ней, пытаясь вернуть на место. Не о такой встрече с любимой девушкой он сегодня мечтал, но Лиза вырвалась, и, топнув напоследок ногой, безмолвно удалилась в сторону дома Пчёлкиных, не скрывая испорченного настроения.

— Остынет, Косматый, не грузись, — зная сестрицу, заключил Витя, — недели через две, если на глаза не попадаться, как раз успеешь до границы с Афганом. Пешкодрапом!

— Твою мать! Из-за гребанной, блять, Елисеевой, чтобы её там!

— Я говорил, что фиговое дело из-за этого собачиться, — Фил не удивлен, что молчание Пчёлы и Лизы обернулось против них. — Девчонка хотела, как лучше, чтобы вы там не городили. Но разобраться надо! Точно узнаем, а тогда и Саньку отпишем…

— Или не отпишем… — все сходилось в одном — слухи Пчёлкину не врали. — Что, может по пивку хотя бы? А то аж в горле сухо!

— Не, бойцы, у меня тренировка полпятого, форму так растеряю, — отказался Фил, и Космос поддержал его, — в другой раз.

— А мне к старшим, раз уж так, — голова Коса была занята не только мыслью о том, как он найдет общий язык с Лизой. — Пчёл, ты со мной?

— А куда я денусь-то?..

88-й. Неугомонные

Лиза равнодушно смотрела на циферблат наручных часов. Вокруг неё все такие деятельные и активные, а она выбита из колеи. Как будто из механической куколки выдернули винтик. Хорошо, что не с мясом. Ссора с Космосом стала редким событием, которая выбивала из привычного ритма. Ещё и с Пчёлой не разговаривали.

Читальный зал подарил Лизе лишние минуты тишины. И если это было то самое, что нужно сейчас Павловой, то Софка, сидевшая рядом с подругой за столом, тянула Лизу прочь из учебного заведения, не желая тонуть в сводах законов.

— Ты достанешь меня! — Софа успевала вырисовывать на полях тетрадного листа цветочки, и отчитывать подругу. Макаренко плакал в конвульсиях. — Я же найду любого шкафообразного, вон, спортсменов полно, и пусть Пчёла и Кос попробуют со мной спорить!

— Люблю тебя за твою отчаянность, Софка, — удрученно проронила Лиза, представляя, какая судьбина грозит этому провожатому, если Софа его отыщет, — редкую, но всё же отчаянность.

— Я волнуюсь, чумичка! Ты весь день сидела увальнем, закрывала учебником по теории книжку со стихами Есенина, и хочешь сказать, что все нормально? Все, пошли отсюда!

— Софа! Не жалею, не зову, не плачу! — заверила подругу Лиза, когда они выходили из библиотеки.

— Павлик, ты мне лапшу на уши не вешай, они у меня и так не идеальной формы! Поссорилась с Космосом, но это дело поправимое!

— Соф, я знаю, что смысла нет, тебя обманывать, но давай не о нем. Чтобы ему там икалось от ора! Придурок!