Небо в алмазах - Alexandrine Younger

Обманывались ли они тогда? Время долго будет искать оценку этому вопросу…

Но двадцать второго августа тысяча девятьсот девяносто первого года новый государственный флаг России был поднят над зданием Верховного совета.

* * *

Три переломных дня августа прошлись по Черновой катком. Она не делала догадок, выстоит ли Ленсовет, не пострадает ли градоначальник, не случится ли в её родном городе стрельба, но точно понимала одно — за теми, кто не подчинялся скользкому приказу из столицы, стояла правда. Поэтому снова жертвовала домашним благополучием, понимая, что родные, безусловно, поймут её неравнодушие. Теперь над Смольным реет триколор, угроза военного переворота окончательно миновала, а Ёлка сидит в гостиной своей квартиры и согревает озябшие пальцы горячей кружкой. Успокаивает…

Но наблюдая за Космосом и Лизой, которые живо переговариваясь, собирали чемоданы в Москву, Ёлка опасалась, что может спустить на них гончую псарню. Поэтому смотрела на них недовольно, думая, что сказать неразлучникам на то, что в дни, когда её не было дома, квартира не пустовала только ночью. В такие моменты Ёлка ловила себя на том, что превращается в нервную, издерганную мать проблемного подростка, который никогда не подчиняется правилам. И не надо ей оправданий о том, что она всё переносит прекрасно! Артистов Черновой и в комитете по культуре хватает…

— Ёлочка, милая! Перестань губы дуть… — Леонид пытается успокоить любимую женщину, стращая её к добавлению в чай коньячка — самого лучшего, — все бодрые, как поросята, а упитанные, как большие кабаны! Телик не смотри, оно тебе не надо…

— Нет, глядите, она ведёт себя, как будто всё сделала, как просили! — Ёлка наконец-то повышает голос. — Елизавета Алексеевна, давай, скажи тётке Ёлке, сколько будешь её доводить? За адвоката своего не скрывайся, он уже свои дела сделал, молодец, расторопный! Правда, Космос? Ты не тушуйся, тебе тоже достанется! Позвони Пчёлкину в Москву, спроси, как это бывает. У него на «Астру» аллергия должна быть, это пять баллов!

— Взял с собой, под свою ответственность, — Космос предвидел, что Чернова заведет этот разговор, но решил не вспыхивать, — а я лучше других знаю, что такое с ней спорить, да, Лизк? За мной бы пошла в любом случае! Куда ей с моего космического корабля?

— Впечатлений на всю жизнь хватит, — Лиза знает, что у любая другая женщина позавидовала бы ей, что ожидание целого человека проходит почти без прелестей девяти месяцев стенаний в больницах, но родственников не переубедить, — а ты, Космос, не сдавай родную хату! У нас с тобой вообще год на события богатый…

Космосу начинал надоедать семейный обмен любезностями, но, благо, Раф уже показывал ему на пачку «Беломора», пристрастия к которому не изменял. Эврика!

— О чём я не знаю? Так… — Ёлка переводит сероватый взгляд с Космоса на Лизу поочередно, — что вообще происходит в этой вашей Москве?

— Ёлочка, у нас тут с Космосом дело на сто миллионов, — Рафу снова приходилось играть в серого кардинала, — а вы с Лизочкой посекретничайте, не стесняйтесь! Мы исчезнем…

— Исчезайте, не расстроимся!

— Вот и прекрасно…

Ёлка не до конца привыкла к тому, что находит в Лизе собственные черты неуживчивого характера. Палец в рот не клади, соломинку не согни. Никогда не признает того, что не права. А если и сознается в ошибке, то выразит это молчаливо, приластившись к плечу капризной кошкой. И сейчас племянница Черновой себе не изменит…

— Насмотрелась на толпу? Из роддома, что, поедешь памятники сносить? Слышала, что в Москве это сейчас мода…

— Нисколько! Я рада, что в такой момент мы оказались здесь! Ёлочка, я не шучу! Космос больше никогда не вздумает упрекать меня за то, что я так люблю Ленинград…

— Санкт-Петербург, дорогая, граждане выразили мнение…

— Неважно, сущность остаётся той же. Мы смотрели на людей, которым не было всё равно! Я не представляла, что такое будет…