Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Ладно, не мне его учить, он выше меня на две головы, я снизу, как тявкающая пустолайка, — сравнение и вправду было удачным. Именно так Ёлка чувствовала себя, когда два здоровых лба прикатили к ней домой, забирать Лизу из укрытия, — но послушай его сейчас. Сожги тетрадь! Чтобы больше она не смущала тебя, не пылилась… Теперь ты все знаешь, больше тебя не буду мучить вопросы, которые тлели, возможно, с твоих лет тринадцати…

— И где-то по земле ходит живая та тварь, которая убила моих родителей… — не сказать, что Лиза не привыкла к мирской несправедливости, — и я ничего, совсем ничего не могу сделать.

— Для тех людей ты затерялась в большом городе, не представляешь интереса, да и ты не была целью их происков.

— А вдруг? — и если бы Космос услышал их разговор, то Лизе бы посчастливилось двадцать четыре часа в сутки сидеть дома. — Вдруг он жив?

— Тогда пусть сдохнет от чьей-то пули. Собаке — собачья смерть… — в Черновой отсутствовало раскаяние за то, что она много лет думала, но не пыталась произнести, пока Лиза не вывела её на чистую воду. — Я имею право так сказать, и больше… нет, больше ничего не стану говорить. Сама все понимаешь… Все хотят выйти сухими из воды, но всем воздастся.

— И это никого не вернет, — отворачиваясь к снежному пейзажу за окнами, Лиза все ещё пыталась свыкнуться с обретенной правдой. Однако она не приносила облегчения, и, следовало согласиться с Космосом и ничего не ворошить.

— А у тебя новая жизнь! Тебя все любят, у тебя есть семья и друзья. Главное — это перестать оглядываться на прошлое. И у тебя есть на это причины.

Усаживаясь на нешироком подоконнике, и окидывая взглядом кухню, Павлова хочет уверить тётку, что теперь окончательно успокоилась, и ей куда важнее вспомнить, что скоро она выходит замуж. За экземпляра штучного, немного необычного, временами зловредного, но она очень любит этого космического пришельца.

Или хотя бы намекнуть Ёлке на то, что она прокурила ей всю кухню. А это не просторная кухня в сталинской высотке на Московском проспекте Ленинграда, пространства для воздуха меньше:

— Ну и бардак!

— Ой, надо пепельницу вытряхнуть…

Чернова готова шумно выдохнуть, забывая тему их беседы. У них есть дела высокой важности, и ради них Ёлка здесь, а не просиживает штаны в кабинетах Смольного.

— Тебе легче? — чувствуя вину за облака грусти на лице Ёлки, Лиза понуро опускает голову на плечо своей тётки, без слов прося прощения за то, что целенаправленно заставила раскрыть тайны, которые, как думали все, закопаны и забыты. — Ты вроде радоваться приехала, а я…

— Ты все сделала правильно, Лизка, — Чернова похлопывает свою неугомонную племянницу по плечу, ответно заключая в свои хлипкие объятия, — ты не можешь меня разочаровать.

— Я снова умница…

— Нет, порядочная подлиза.

— Ура, — зайдясь громким смехом, Лиза почти выпрыгивает из кухни, с кличем несясь к шифоньеру, где висела её мутоновая шубка, — больше ни минуты не высижу здесь…

— Куда поскакала?

— Я не хочу, чтобы ты стала тыквой!

— Так, кто ж меня остановит?

— Законы биологии и Советского союза! Ну и я постараюсь…

— Против этих стихий моя власть бессильна!..

За окном причудливым вальсом кружились снежинки, притворяя чудесную новогоднюю погоду, а календарь стремительно шёл к заветному тридцать первому декабря, чтобы оставить девяностый год на задворках человеческой памяти.

До Нового года всего лишь три дня.

* * *