Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Дядя, я вела себя плохо, заберите меня куда-нибудь! — голос, полный озорства, кажется, принадлежит вовсе не красивой девушке, подбежавшей к автомобилю, и уронившей чувство спокойствия Космоса метров на сотню вниз. — Я ж знаю, вам оно надо!

— Твою налево, Лиза… — пора заканчивать с любовью к самокопанию, которое подступало исподтишка в самые неподходящие моменты дня и ночи.

— Знаю-знаю, хулиганка с детства, мама с папой так задумали, — Лиза не спешит двигаться с места, продолжая наблюдать за подвижным лицом Космоса. — Смотрю, что инопланетяне не готовы к приходу обычной земной девушки? Как неосмотрительно!

— А я думал, что меня будешь слушаться, алмазная, — поправляя свою тёмную шевелюру назад, Космос не может остановить в себе порцию надвигающегося смеха. И не пытается, когда смотрит на Лизу, задумавшую очередную каверзу, — будешь, Лизок?

— Конечно, нет, Космос Юрьевич, — Павлова хитро подмигивает, пряча свой небесный взор под пушистыми ресницами, — размечтался, дружок…

— Г…нет! — Кос передразнивает Лизу, и корчит ей гримасу. — Значит, хреново себя вела? Не надо было на пары с утра валить, меня с котом оставлять. Эта тварь царапается!

— Он весь в своего хозяина! Не только шикарная морда, но и редкий царапун…

— Он — неслух! Обойного клея не наберёмся с ним… Этот царёк египетский свои причиндалы клал на то, что я там ему втираю… Нашла себе подружку!

— Мы же не нюхать этот клей собрались, и, родной, перестань ревновать к коту! Я не дам тебе отправить его ценной посылкой Надьке, — у Лизы свои счёты с Наденькой, отравлявшей жизнь Космосу, и ставившей Павловой в укор полнейший расчёт, не без которого они с Космосом нашли друг друга. Жена академика, выронившая себя из глубоко провинциального городка, не имела смелости признать, что её ненавистный пасынок искренне влюбился в подругу детства. — Чтобы этой стерве там икалось!

— В Сызрани! — сказал Космос, уточняя место жительства бывшей мачехи, с которой отец полгода, как в разводе. Что не говори, но в квартире на Ленинском проспекте стало меньше паразитирующих элементов. И кот не в счёт.

— Да хоть за бугор! Может, пустишь уже? Вести себя хорошо буду! Я же обещала, луноликий ты мой…

— Клянешься?

— О клятвах в ЗАГСе поговорим, а я про погреться.

— Иди уже ко мне…

— М-м-м, сам напросился!

Голубоглазая бестия без лишних церемоний открывает дверцу «Линкольна», и отнимает Космоса у сварливой старухи-задумчивости. Порывисто прижав к себе будущего мужа со всех своих тщедушных силенок, Лиза могла хотя бы на секунду забыть, что пятнадцать минут назад чуть не лишилась лучшей подруги, отвечая на её колкости не менее жесткими фразами. Павлова с Луны свалилась, признает! Она недальновидная и ограниченная, но ничто не заменит ей простого объятия с космическим пришельцем, от которого ей совсем не хочется убегать.

Лиза не умеет отделить себя от Космоса, и советы тех, кто пытался пошатнуть её веру в свою абсолютную любовь, золотоволосая научилась пропускать мимо ушей. Они всегда будут вместе! О прочих сценариях дочь судьи предпочитала не задумываться; ей слишком трудно давались разлуки с Космосом.

Софка, не думающая о последствиях выдвинутого обвинения, все ещё жила в черепной коробке Павловой, мрачно напоминая о том, что замужество грозит Лизе полным запустением. Софа впервые смело вылила ушат помоев, оправдываясь своей любовью к истине. Нет, мудрейший Софокл, ты отнюдь не рубилово правды-матки и не Верховный суд СССР, к системе которого не хочет иметь отношения. И почему все нужные, а порой даже резкие, но верные слова, приходят в голову, когда Лиза уже поникла духом, и ищет поддержки, спрятав потускневшие глаза на плече у Космоса?