Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Кос, твою дивизию, — выругался Пчёла, хлопая себя по лбу, и бросая любопытный взгляд за широкую спину друга. Сын профессора даже бровью не повел, продолжая вопросительно смотреть на окружающих.

— Рукой подать! — невежливо указывать пальцем, тем более на человека, но сын член-корреспондента нуждался в подсказке. — Лиза, а ты что встала, как вкопанная?

Космос опрометью развернулся на каблуках своих зимних лакированных ботинок, наконец-то замечая родное присутствие. Лиза стояла в двух шагах. Она совершено осязаемая, впервые за несколько месяцев. Разве что волосы струились чуть ниже лопаток, а глаза не таили усмешки. Возьми и протяни руку.

— С прошедшим, сестрёнка! — Витя не забыл главную цель визита — поздравить. Да так, чтобы подарок запомнился — на всю жизнь. Кос на избранную роль подходил блестяще, только вот… Уставился на свою Снегурочку, будто его снова заморозили.

Снеговик долбаный!

— Спасибо… — ни двинуться, ни убежать.

Лиза Павлова не успела подготовить себя к долгожданной встрече, а заодно опередить ход мыслей старшего братца, толстокожую шею которого хотелось сжать, пока насекомое не покается в содеянном проступке. Что ж, нужно справиться с ненужной робостью, слепившей быстрые ноги в стройную линию.

Попытаться…

Комментарий к 90-й. За расставаньем будет встреча

Кос и Лиза (немного злобные):

90-й. Лабиринты

OST:

— The Beatles — Let It Be

— Michael Jackson — Thriller

Старый дом на улице Пестеля неизъяснимо притягивал Лизу. Аномальное место заставляло остановить время на часах, и перенести себя в беззаботность, а своды арки хранили тепло счастливого июня. Белую ночь, отправленную на задворки сознания. И нацарапанную на нижнем выступе дату — двадцать пятое июня восемьдесят девятого года. Можно подумать, что постарались хулиганы, если бы заветные цифры не чиркал Кос, прикладывая максимум усилий к порче памятника культурного наследия.

Где-то рядом с Лизой дворовая шпана в паленых адидасах мучила гитару, пытаясь перепеть «белый снег, серый лед…», а Павлова, уперев носок в стенку, выстаивала в темноте свода, потягивая запас из братской пачки. Пару раз компания зазывала к себе, настойчиво предлагая огоньку, размахивая руками, но это заставляло Лизу уйти быстрее, а не вести разговор с синими лицами. В таких компаниях не переводился дешевый портвейн и разило «Стрелой», производимой исключительно в Ленинграде.

Московская нычка расходовалась медленно. Павлова не успела стать заядлым курильщиком, но свыклась с тем, что дымят вокруг нее. Практически все, кроме Валеры Филатова. Сначала родители, обсуждая какой-то громкий рабочий вопрос, битый час не находя точек соприкосновения. Затем дядя Паша копаясь в полуживом оранжевом «Москвиче». Пчёла и Белый, раскуривая одну на двоих папиросу. Космос… сигарой под шумок сворованной из чешского серванта. Парень предчувствовал, что за табак ему попадет, но великолепного ничего не пугало. Холмогоров вряд-ли чего-то боялся в жизни…

Сегодня воскресенье. Несложно догадаться, какая нелегкая принесла студентку в одну из вечных ленинградских подворотней. Кино не приносило прежнего удовольствия, и Лиза снова очутилась на улице Пестеля. Зализывала раны, как пострадавший зверёнок. Сигарета тлела на ветру, голову еле-еле прикрывал небрежно наброшенный палантин. Материнские часы клонили к темноте. Поежившись от морозной свежести, голубоглазая заключила, что предаваться мечтам на сегодня достаточно.