А если это любовь - Alexandrine Younger

— Лизк, мы именно туда его и киданём, но без пива, чтобы там не думал выебываться, — картинка свернувшегося калачиком Пчёлы, трясущегося в багажнике, вызывала у Коса закономерный конский ржач, — номер-люкс почти будет…

— Гоблины, чё сразу в багажник? Блять, Лизка, я с тобой больше в «Пьяницу» играть не стану! Это ж было твое охренительное желание…

— Братик, ты сам мне проиграл!

— Долги отдаю.

— Ладно, Пчёлы, хватит бодаться, как два барана, — Космос, подгоняющий друзей, пытается сделать Вите и Лизе внушение: — Так, кислыми мордами никому настроение не портим, там, у тёть Тани на всех слез хватит. С Белым куражимся, шутим, а Ленку подбодрите, что вернется, что и не такое бывает, а тут всего-то два года!

— Кос, ты прям психолог, — Витя готов согласиться, но ему, скорее, смешно от таких цитат великого Холмогорова, — лечишь…

— Лизка, ну ты-то меня хотя бы поняла? — надеясь достучаться до Павловой, Кос внимательно смотрит в голубоватые девичьи глаза, которые всегда выдавали Лизу с головой.

— Поняла, но ребята, — девушка вздыхает, понимая, что может испытывать Елисеева, парень которой уже через день будет отрабатывать строевую походку, — а я бы на её месте оказаться не хотела. И без Сашки будет тоскливо, Филу одному вас разнимать.

— Не волнуйся, родная, армия мне не светит, — в миг потерявший серьезность Холмогоров, подмигивает Лизе, и после получает подзатыльник от Пчёлы, который не в нужный час включает «подругу дней его суровых», — блять, Арина Родионовна, и ты тут, забыл…

— В самом деле, Кос, не напоминай! — бравый тон Космоса и его смех вызывали у Лизы противоречивое чувство. Нет спокойствия, только странное ощущение абсолютного погружения в бездонную космическую пучину. Не сейчас. — Думаешь, что Сашке сейчас легко?

— Не плачь, девчоночка! — связи отца, как и ожидалось, помогли Холмогорову-младшему не испытывать в будущем тяготы армейского быта. И поэтому друзья детства его ещё потерпят. — Белый отслужит — сержантом вернётся, нам нос утрёт с Пчёлкиным. Довольна?

— Кос, харе! — побледневшие щеки сестры красноречиво говорят Вите о том, что его младшенькая близко к сердцу принимает любые темы, касающиеся долгих разлук, армий и… чёрт его дери, Космоса. Эти двое когда-нибудь доведут бедного Пчёлкина до белого колена, так и сопьется на фоне вечных издевательств, но ближе них, Фила и Сани у Пчёлы никого и никогда не будет. — Едрит, опоздаем, правда!

Лиза старается не думать о том, чтобы было с ними, окажись она на месте Ленки Елисеевой. За два года может произойти, что душе угодно, но Павлова ясно видела, что произойдет в перспективе ближайших лет. Такой же путь, как и она, проделывали тысячи советских абитуриентов, которые уезжали из родных городов.

Во-первых, ни Космос, ни Пчёла никуда не денутся. Ей не придется переживать, что брата или друга могут отправить в Афган. Во-вторых, её дорога предельно кристальна и понятна. Окончив школу, она уедет в Ленинград, и станет студенткой юридического факультета, как они давно загадывали вместе с Ёлкой. На каникулы она будет приезжать к Пчёлкиным, к своим ребятам и также действовать на нервы несносному Космодрому, но ничего экстраординарного с ними не ожидалось.

Шутки Космоса, как всегда, били по ней рикошетом, и вызывали неуместные переживания, которые имели свойство захлестывать Лизу с головой и без спасательного круга. Она не думала осуждать его за негативное отношение к срочной службе и любому строгому руководству. Павлова и сама радовалась больше всех, когда узнала, что Юрий Ростиславович, после решительного отказа Космоса продолжать образование все-таки устроил так, чтобы армейская служба не встала на пути его сына. И поэтому пантомима «Лиза Павлова плачется по рядовому Холмогорову» никак не входила в планы дочери судьи.