Доверься мне - Бекка Мак

— Ну да, наверное, я не знаю, — я опускаюсь обратно на свое место и кладу ноги на стекло так, чтобы они скрыли лицо Картера. Он выглядывает слева из-за них, все еще улыбаясь как осел. — И что случилось со всеми твоими предупреждениями? Большую часть своего дня рождения ты провела, убеждая меня, что он — плохая идея, и говорила мне, чтобы я не велась на него. Ты говоришь неоднозначные вещи, и это сбивает с толку.

— О, он — это определенно плохая идея. Я безумно его люблю, но, если бы была одинокой женщиной, я бы, наверное, хотела оторвать ему член и запихнуть его в глотку, — она показывает на свою промежность, а затем делает вид, что засовывает воображаемый член себе в рот.

Она слегка улыбается.

— Но потом он делает что-то подобное, — она бросает кусочек попкорна через стекло, и Картер ловит его языком, без единого следа розового шарика жвачки, прежде чем он пропевает «спасибо», а затем резко сталкивается с Эмметом в медвежьем объятии. Они вместе падают на лед, а когда, наконец, встают на ноги, Картер бьет его клюшкой по попе. — Клянусь, иногда мне кажется, что у меня есть дети.

Я неконтролируемо хихикаю, и радуюсь тому, что разговор к началу игры уже позади. Находиться здесь несложно, потому что Кара сидит рядом и кричит при каждом действии. Она ничего не знала о хоккее до встречи с Эмметом. Теперь же, я уверена, она станет одной из тех сумасшедших хоккейных мамаш, которые орут на судей, пока неизбежно не получат красную карточку.

— Да ладно, судья! — она стучит кулаком по стеклу. — Разве у тебя нет жены, чтобы пойти домой и трахнуть ее? Хватит трахать моих парней!

Картер перепрыгивает через борт, улыбаясь мне, прежде чем повернуться и сесть на скамейку.

Две минуты спустя он становится в линию для штрафной шайбы, наклоняется, клюшка у коленей, поднимая идеальный хоккейный зад в воздух. И улыбается мне.

Он проезжает на коньках мимо скамейки. И улыбается мне.

Набирает воду в рот. И улыбается мне.

Все, на чем я могу сосредоточиться, это его огромное, широкое тело, плавно перемещающееся по льду. На его быстрых маневрах ногами, когда он несется по льду, с шайбой на его клюшке. Он постоянно кричит, привлекает внимание, управляет своей командой, шутит с игроками с обеих сторон.

А когда этого не делает, то смотрит на меня.

В середине второго периода Картер требует шайбу у красной линии, ударяя клюшкой по льду. Он взлетает, как молния, обводит защитника, встает на одну ногу и пускает шайбу в полет. Я замираю, когда шайба проносится мимо головы вратаря, и его ловец на долю секунды задерживается. Звучит финальный звонок, а я уже намокла.

Я имею в виду, что? Нет. Это лед. Это лед мокрый. Я не… нет. Это… это смешно.

Я сжимаю бедра, наблюдая, как Картер с победным криком вскидывает руки вверх, когда эхо разносит звук по арене и тела его команды сталкиваются с ним. Он проносится мимо скамейки запасных, отдавая пятюню каждому игроку, разбрызгивая лед в воздухе, когда останавливается.

И его сияющий взгляд встречается с моим.

Его клюшка поднимается в замедленной съемке, указывая на меня. На меня. Картер Беккет направляет свою чертову клюшку прямо на меня.

И он подмигивает. Он, блять, подмигивает.

Для тебя, — произносят его идеальные губы.

О. Нет.

Камеры поворачиваются в мою сторону, меня ослепляет белыми огнями, когда я сажусь на свое место, пытаясь спрятаться за своими ладонями.

Но Картер не закончил. О нет, конечно же, нет. Он не был бы Картером Беккетом, если бы закончил на этом.

Он запрыгивает на скамейку, прижимает перчатки к стеклу, ухмыляясь мне, как назойливый сексуальный засранец.

— Тебе это нравится, Оливия? — кричит он. — Это для тебя!

Но самое худшее, конечно же, самое страшное?

Мое краснющее лицо на гребаном большом экране.

ГЛАВА 6

НАДУВНОЕ ЭГО