Тот самый парень - Ким Джонс

После инцидента я проспала почти весь день. Когда я проснулась, за окном уже стемнело. Джейк все еще был со мной в постели — обнимал меня, будто боялся, что я уйду без его ведома. Он проснулся в тот момент, когда я пошевелилась. Поцеловал меня в макушку. Спросил, как я себя чувствую. Приготовил ужин и принес мне.

На следующее утро я проснулась одна. На меня нахлынуло чувство печали и одиночества. Оно быстро исчезло, когда я обнаружила его в кресле в другом конце комнаты. Он что-то печатал на ноутбуке. Одетый только в спортивные шорты. Его волосы слиплись от пота после утренней тренировки.

Я подошла к нему. Нуждаясь в утешении, как в воздухе. Он заключил меня в объятия. Погладил по спинке. Потом отнес в душ. От меня не ускользнул тот факт, что он ждал, пока я не проснусь, чтобы принять душ вместе. И, по какой-то причине, я от этого заплакала — брызги воды замаскировали мои слезы.

Мы провели день за просмотром телевизора, он даже позволил мне выбрать фильм. Будучи клише безнадежного романтика, коим я и являюсь, мой выбор пал на «Дневник памяти». Я плакала во время всех самых душещипательных сцен. Джейк закатывал глаза. Но ни разу не пожаловался.

Ну… за исключением той части, где герой снова и снова спрашивает героиню: «Чего ты хочешь?»

Джейк проворчал свое фирменное «Ради всего святого» и покачал головой.

Позже тем же вечером он провел некоторое время в кабинете. И, казалось, ничуть не обеспокоился, когда я к нему присоединилась. Я сидела напротив его стола и читала, пока он работал.

В какой-то момент появился Кэм, и даже тогда Джейк не выставил меня. Просто подоткнул одеяло вокруг моих голых ног — я не носила ничего, кроме его футболок, с тех пор, как он впервые нацепил на меня одну из них, — чмокнул в макушку и позволил остаться, пока они работали. Кэм посмотрел на нас, как на сумасшедших. Но что-то во взгляде Джейка удержало его от одного из его привычных подколов.

К тому времени, как мы легли спать прошлой ночью, я уже оправилась от травмы. Чувствовала себя самой собой — очень любимой, очень желанной. Засыпать в объятиях Джейка было лучше, чем трахаться с ним. И я не могла себе представить, каково это будет, когда я вернусь домой, и мне придется спать одной. Или кто станет согревать постель Джейка вместо меня. Эта мысль была настолько тревожной, что я отказалась зацикливаться на ней. Я собиралась придерживаться оптимистического настроя — и до сих пор так и было.

Джейк меня любит.

В смысле, а как может быть иначе?

А с любовью приходит счастье до конца жизни. Сердечки и цветочки, конфеты-шипучки и ривердэнс каждый день.

Дойдя до следующего пролета, стону при виде большой таблички с цифрой «16» над дверью.

— Джейк… — скулю я, драматично пыхтя и отдуваясь, прислоняясь спиной к двери. — Я устала.

— Суровое дерьмо.

— Понеси меня.

— Нихрена подобного. — Он обходит меня и толкает дверь.

— Понеси, — умоляю я, следуя за ним. — Считай это своей ежедневной тренировкой.

— Этим утром я уже тренировался, Пенелопа. Пока ты сидела на скамье для гирь и наблюдала за мной.

Правда. Он оставил мне записку возле будильника, который проревел мне в ухо в шесть тридцать утра, с сообщением, что он в своем тренажерном зале. Любопытно, потому что до этого момента я даже не знала, что в квартире есть тренажерный зал. И я отправилась на его поиски.

Он выглядел как уменьшенная версия YMCA (прим.: сеть спортивных залов). Исключите запах ног. Добавьте вид на Чикаго. Там даже было три телевизора с плоским экраном и холодильник. Но именно вид Джейка, разгоряченного, потного и чертовски красивого, заставил меня сесть, чтобы колени не подогнулись.

— Если бы знал, что мы будем спускаться по лестнице, возможно, отказался бы от утренней пробежки в шесть миль.

— Ты серьезно думал, что я вернусь в ту смертельную ловушку?

— Да, — отвечает он, даже не моргнув.