Тот самый парень - Ким Джонс

Даже я, будущий экстраординарный автор бестселлеров, не смогла бы выдумать такого.

Я так увлечена открывшейся передо мной сценой, что даже не замечаю двух приближающихся полицейских, пока они не оказываются рядом со мной. Засовывая телефон в карман, пытаюсь их обойти, но крыльцо маленькое. А они довольно крупные парни.

— Ладно, леди. Притормозите. Мы предупреждали таких, как вы, не шнырять здесь, — говорит полицейский, хватая меня за левую руку.

Другой полицейский хватает меня за правую руку.

— Я чувствую исходящий от нее запах алкоголя. Сколько вы сегодня выпили? Вы под кайфом? — Он светит мне в глаза.

— Мэм, вы знаете эту леди?

Я моргаю, чтобы избавиться от пятен в глазах, и смотрю на женщину в дверном проеме. Должно быть, это новая сучка. Эмили права. Она вовсе не уродина. На самом деле очень даже хорошенькая. Вся такая милая и роскошная в своем атласном халатике с задорными сосками, пытающимися пробиться сквозь ткань.

— Нет. Я никогда раньше ее не видела. Не думаю, что мой жених тоже ее знает. — Жених? — Я спрошу его, но почти уверена, что это просто еще одна попрошайка.

— Мэм, мы можем с ним поговорить?

— Он… нездоров в данный момент.

Где-то из глубин дома доносятся рвотные потуги Люка, и я не могу сдержать улыбку. Девушка прищуривается, глядя на меня. Проклятье. У нее нереально великолепные ресницы.

Я опускаю голову. Если она провела столько же исследований об Эмили, сколько Эмили о ней, она может узнать меня по фотографиям Эмили на Facebook. Как бы мне ни хотелось поставить себе в заслугу то, что я провернула самый старый розыгрыш в истории, и чтобы Люк знал, что это я вызвала его большой переполох, я достаточно умна, чтобы понимать, что статус пьяной бродяжки, вероятно, к лучшему. Кроме того, он узнает, что это я, после загрузки видео.

— Мы часто видим таких в округе. Холодная погода всегда выгоняет их из укрытия. Итак, мы патрулировали местность, когда увидели пожар. Рад, что не обернулось чем-то худшим.

— Да, я тоже, — говорит невеста, вытягивая шею, как чертов жираф, чтобы попытаться получше меня рассмотреть. Тяжело опираясь на полицейского справа от меня, я опускаю голову еще ниже.

— Мы отвезем ее в участок и дадим протрезветь. Если хотите выдвинуть обвинения, вам нужно сделать это завтра до девяти утра.

— Не думаю, что мы будем это делать.

Я должна быть благодарна, но немного злюсь на ее заносчивый тон — будто я не стою ее времени. Пусть идет лесом. Я достаточно хороша, чтобы против меня выдвинули обвинения…

— Хорошего дня, мэм.

Замечаю, как офицер пялится на ее сиськи, и закатываю глаза. Он смотрит дольше, чем любой джентльмен, а затем ведет меня вниз по ступенькам. Я оглядываюсь на кучу пепла и несгоревших собачьих экскрементов и чувствую странную грусть.

Мы были так близки… я и этот кулек с дерьмом. Я буду скучать по нему.

Я вынуждена отвести взгляд, когда офицер надевает наручники на мои запястья. Затем, прикрывая мне рукой макушку, усаживает на заднее сиденье машины.

Когда адреналин спадает, а оцепенение проходит, я понимаю, как мне чертовски холодно на самом деле. Я дрожу и трясусь. Зубы стучат, а голова дергается. Это только усиливает мой вид бродяжки-алкоголички и даже вызывает сочувствующие взгляды со стороны офицеров, которые разговаривают так, как будто меня нет в машине.

— Это было собачье дерьмо или человеческое?

— С этими людьми никогда нельзя сказать наверняка.

— Видел, как очумел этот придурок Дюшанан? Самое смешное, что я видел за последнее время.

— Да, кто, черт возьми, на такое поведется? Это самый старый трюк в истории.

— Эй, милочка… — тон полицейского разительно меняется. — Я куплю тебе выпивки на неделю, если ты сможешь провернуть свой маленький трюк на Уэст-Бьютро-стрит, 2189. Черт, это стоило бы двухнедельной выпивки, лишь бы увидеть, как моя бывшая жена топчет пылающий пакет с дерьмом.