Тот самый парень - Ким Джонс

Интересно, как их доставили сюда так быстро? Но эта мысль ускользает, когда я начинаю открывать тарелки с горячими оладьями. Беконом. Яичницей. Французскими тостами. Сосисками. Ветчиной. Дальше я не продвинулась. С тарелкой я тоже не заморачиваюсь. Ем прямо из общих блюд.

Завтракая, планирую, как признаюсь Джейку в любви. К моменту, как наедаюсь, решаю, что просто выпалю это и посмотрю, что произойдет. В моей голове встает такая картина.

Я признаюсь Джейку в любви.

Он отвечает мне взаимностью.

Мы целуемся.

Он опускается на одно колено.

Дарит мне кольцо, купленное им сразу после нашей первой встречи, так как в тот момент он понял, что не сможет без меня жить.

Грандиозную свадьбу мы пропускаем.

Едем в здание суда.

Женимся.

И становимся предметом зависти каждого человека на планете.

Идеально, скажите?

Я волнуюсь. И мне нужно спланировать прием. Поэтому я возвращаюсь наверх и молюсь, чтобы совещание закончилась.

Голос Джейка доносится до меня в тот момент, когда я достигаю площадки второго этажа. От глубокого, насыщенного, с затаенной властностью звука мое сердце бьется быстрее. Поступь кажется легче. Дышать становится труднее.

Совещание заканчивается как раз в тот момент, когда я подхожу к чуть приоткрытой двери. Но когда Кэм произносит мое имя, я останавливаюсь. Я подслушиваю, хоть и знаю, что не должна. Но так поступил бы любой в моей ситуации.

— А как же Пенелопа?

Сквозь щель в двери вижу, как плечи Джейка поднимаются и опускаются, когда он пожимает ими.

— А что с ней?

— Ты возьмешь ее с собой? В Африку?

Джейк смеется.

— Пенелопу? В Африку? Нет, черт возьми. Ты хоть представляешь, какие разрушения она там может учинить?

Хм. Я могла бы поехать в Африку. Мне нравятся львы и прочее дерьмо.

— Ты вообще сказал ей, что уезжаешь?

— Я упоминал об этом.

Это правда.

Джейк — истинный филантроп — планирует отправиться со своей навороченной ирригационной системой в Африку. Не с целью продажи, а безвозмездно отдать ее в пользование тамошним деревням, чтобы жители могли более эффективно выращивать урожай. Он рассказал мне об этом, лежа в постели прошлой ночью. Он также пояснил, что именно этим планировал заниматься в будущем. Я предположила, что он уедет через несколько месяцев — может быть, даже лет. Но Кэм говорит так, будто Джейк уезжает намного раньше.

— Итак, когда ты упомянул об этом, вы обсудили то, что произойдет после твоего отъезда? Или что будет, когда ты вернешься? Вы продолжите поддерживать связь?

Джейк издает смешок, закрывая папку и бросая ее на кровать рядом с Кэмом.

— Ты — кто? Мой психотерапевт?

— Я — твой лучший друг. И я не буду сидеть, сложа руки, и смотреть, как ты выбрасываешь нечто хорошее, потому что слишком чертовски упрям, чтобы признать его ценность.

Гребаный Кэм. Я люблю его.

— Слушай, Пенелопа мне нравится. Черт, возможно, я даже неравнодушен к ней. Но…

У меня внутри все сжимается. В груди становится тесно. Колени дрожат, а руки вспотели. Проглатываю комок в горле и жду продолжения того, что скажет Джейк, — и что бы это ни было, это заставило его остановиться.

Телефон Джейка издает сигнал с уведомлением о входящем электронном письме. Кэм выхватывает у него мобильный и держит вне досягаемости.

— Но… — настаивает он, требуя, чтобы Джейк дал ему ответ.

— Ради всего святого, Кэм. Я живу в Чикаго. Она в Зажопье, штат Миссисипи. Так уж обстоят дела. Мы, конечно, можем поддерживать связь. Она может навещать меня, когда захочет. Мы можем приятно проводить время, а потом возвращаться к своей обычной жизни. Никаких обязательств.

Кэм усмехается.

— Ты, бл*ть, себя слышишь? Никаких обязательств? Брось, мать твою…