Тот самый парень - Ким Джонс

Потом он смотрит на меня своими потемневшими глазами. Дикими. Голодными. Влюбленными. Достаточно долго, чтобы сказать мне: «Кончай столько, сколько захочешь», прежде чем раздвинуть мои ноги и зарыться лицом в мою киску.

Как будто я могу сдержаться.

Он делает восьмерку языком и трахает меня пальцем, пока моя спина не выгибается над кроватью. Затем его рот останавливается на моей кнопке «Кончить».

Да.

Я сказала: кнопка «Кончить».

Потому что, когда он сильно сосет и быстро проводит языком по клитору, он же кнопка «Кончить», угадайте, что.

Я кончаю.

Он ослабляет давление. Замедляет темп, пока я не возвращаюсь из другой галактики, в которую он меня только что отправил. Когда я перестаю быть дрожащим, стонущим месивом, он повторяет то, что только что сделал.

Восьмерка.

Засос.

Щелчок языком.

Движение пальцем.

И я кончаю.

После того, как я присоединяюсь к живым, он все возобновляет снова. Не уверена, что смогу с этим справиться. Не с оргазмами, конечно. Их я приму столько, сколько он захочет мне дать. Я говорю о пустоте, которую чувствую без него внутри себя. Поэтому умоляю.

— Джейк, пожалуйста. Трахни меня. Наполни меня. Мне нужно почувствовать тебя.

— А мне нужно попробовать тебя на вкус.

Это все, что он говорит, прежде чем довести меня до следующего оргазма — на этот раз немного продолжительного, потому что мой клитор почти онемел.

Затем, наконец, я чувствую его — всего его. Только его. Без презерватива. Никаких барьеров. Он скользит в мой влажный жар, кожа к коже, и растягивает, пока не погружается глубоко, и то пламя, которое всего несколько мгновений назад превратилось в тлеющие угольки, разгорается в адское пекло.

То, что он говорит, когда занимается со мной любовью…

— Ты такая чертовски красивая.

— Ты как гребаный шелк.

— Твоя киска идеальна.

— Ты, Пенелопа Харт, само совершенство.

То, как он прикасается ко мне…

Большой палец касается моего виска.

Пальцы впиваются в мои бедра.

Бедра двигаются навстречу моим.

Губы целуют мои губы.

Мою челюсть.

Кончик носа.

То, как он смотрит на меня…

Будто я — драгоценность.

Воплощение красоты.

И я принадлежу ему.

Будто он знает, что я люблю его.

Будто знает, что я знаю, что он тоже любит меня.

Все это делает этот момент столь же пугающим, сколь и особенным. Потому что я не уверена, куда мы пойдем дальше. Кто мы, за пределами… этого.

Два человека занимаются любовью так, как не должны заниматься двое, если только они не готовы посвятить себя чему-то большему. Но способен ли он на это? Захочет ли? Или я буду вынуждена поставить ему ультиматум? Потребовать, чтобы он мне признался в своих чувствах, чтобы мы могли сделать следующий шаг, или я уйду, потому что не могу быть с ним, если есть только то, что сейчас между нами.

— Перестань думать, Пенелопа.

Требование Джейка сопровождается вращением бедер, что заставляет меня временно забыть, кто я, нахрен, такая. Когда я вспоминаю, он толкает мое колено к голове, и я издаю низкий стон. Но все равно не переставая думать. И я почти уверена, что он знает, о чем мои мысли. И по какой-то причине я хочу, чтобы он знал, что я не оставлю это просто так. Что мы поговорить обо всем этом невысказанном дерьме.

Мои глаза распахиваются, и я встречаюсь с его пристальным взглядом, который сосредоточен на мне. На секунду отвлекаюсь на его приоткрытые губы, прежде чем снова вернуться к его глазам. Его взгляд умоляет меня забыть. И я так и делаю — на время. Но сначала повторяю ему те же слова, что Скарлет сказала в «Унесенных ветром», — уверенная, что он не поймет отсылки, но поймет смысл.

— Завтра. Об этом я подумаю завтра. Хорошо?