Любовь по его правилам - Рина Ушакова

— Староста, а ты можешь снова вернуться на свою должность? Я знаю, что осталось меньше недели, но я просто больше не могу этим заниматься, потому что… ну, в общем…

— Да понял я всё, Денисова, — перебил её он. — Я, в отличие от тебя, мозгом пользоваться умею.

— Прости, что из-за меня у тебя столько неприятностей было.

— Да не так уж и много. Должен признать, ты неплохо справлялась, хотя, конечно, ты несколько раз забывала собрать заявления… и мероприятие наше провалила… и ещё много где натупила…

Они негромко рассмеялись, и Даниэла почувствовала, что ей становится легче.

— Но если тебе нужно будет отвлечься, — сказал староста, — можешь набиться мне в помощники.

— Ты сейчас шутишь?

— И не собирался. Сама подумай, Денисова, мои организационные способности плюс твоя беспринципность — и мы непобедимы! К тому же ты должна исправить свой косяк с конкурсом к Новому году, так что считай это воспитательным моментом, — заявил он. — И начнём прямо сейчас. Сначала нужно отнести эти пледы в актовый зал, потому что театралы без них репетировать отказываются, а потом пойдём в столовую, там два ящика мандаринов привезли. Нужно разнести их по классам, так что будем торчать в школе до победного, но зато можно будет стащить парочку в качестве компенсации.

Пока староста перечислял распоряжения, Даниэла пыталась вспомнить, почему они не поладили, но ничего конкретного на ум не приходило. Просто первая их встреча в сентябре началась с какой-то ссоры, и с тех пор они по привычке оскорбляли друг друга при любой возможности.

— Ну что сидишь? — отвлёк её староста. — Пойдём уже.

Даниэла спрыгнула со стола и напоследок окинула себя оценивающим взглядом в мутном оконном стекле.

«Да, видок ещё тот», — отметила она про себя.

В любом случае волновало это её в самую последнюю очередь, да и в школе почти никого не осталось, так что испугать красными от слёз глазами мало кого получилось бы.

— Спасибо, Петь, — еле слышно произнесла Даниэла, когда они направились к двери.

Староста, видимо, хотел пошутить и даже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал и лишь неопределённо улыбнулся.

* * *

Город с высоты восьмого этажа казался пустым и безжизненным. Тусклые фонари подсвечивали безлюдные улицы, светофоры на перекрёстках бессмысленно перемигивались в ожидании изредка проезжавших мимо них машин.

Феликс сидел перед окном в полной темноте и незаинтересованно скользил повсюду взглядом, облокотившись на подоконник. В тишине было слышно, как тикают стрелки наручных часов, лежавших на столе, и, хотя они показывали уже шестой час, он до сих пор не ложился спать.

А вот котёнок бессонницей не страдал, поэтому задрых, развалившись прямо посреди кровати, что обычно удавалось ему не так часто. За две недели жизни в новом доме он успел заметно подрасти и поправиться, и теперь мало напоминал тот тощенький и трясущийся комок шерсти, который Даниэла случайно обнаружила на улице.

Он перевернулся, потянулся и, зажмурившись, как следует зевнул, после чего поднялся и оглянулся по сторонам. Наверное, Феликс так пристально смотрел в окно, что котёнку показалось это любопытным, и он тоже захотел присоединиться к этому невероятно увлекательному занятию. Путь к подоконнику был труден и опасен, но проделывал он его не в первый раз, поэтому у него получилось довольно быстро забраться на стол, а с него перебраться к цели.

— Что, пришёл опять требовать кормёжку? — спросил Феликс, заметив его.

Котёнок пристально посмотрел ему в глаза, но не стал орать, а подошёл ближе, сел и уставился на улицу, однако ничего интересного там, вопреки всем ожиданиям, не происходило.

— А ведь когда-то я считал разговоры с котом признаком сумасшествия, — сказал Феликс и почесал его макушку. — Но теперь, похоже, другого выбора нет.