Любовь по его правилам - Рина Ушакова

В результате она получила долгожданный ответ, но осознала, что не была готова к нему. Сдержанность и холодность Феликса оказались не маской, за которой он прятал свою настоящую личность — он таким и был, просто Даниэла до последнего отказывалась это признавать. Теперь же никаких оправданий для него не осталось, особенно после того, как Феликс сделал вид, будто ничего не произошло.

И дело было не в том, что он выглядел слишком спокойным — странно было бы, если бы он начал нервничать и устраивать разборки. Просто Феликс почему-то не допускал и мысли о том, что она может от него уйти, и списывал всё на её капризность и импульсивность. Как будто только он мог решать, когда эти отношения закончатся, и закончатся ли они.

Глаза почти ничего не видели, потому что их застилали слёзы, но ноги сами принесли Даниэлу к кабинету её класса. Руки из-за нервов потрясывались, поэтому ей не сразу удалось попасть ключом в замок, но в конце концов она справилась, и дверь с едва слышимым скрипом открылась.

Полоска света от ламп в коридоре пересекла пол кабинета и легла на передние парты с перевёрнутыми на них стульями. На улице вечерело, поэтому внутри сгущались сумерки, однако Даниэла была только рада оказаться в подобном месте. Она закрыла за собой дверь и, оказавшись в полумраке, окинула всё пустым взглядом.

Новогодние декорации не радовали, наоборот, казались насмешкой над её состоянием в этот момент, а давящая на уши тишина только усиливала пустоту, образовавшуюся внутри неё. Минута незаметно уходила за минутой, и неизвестно, сколько бы Даниэла ещё так просидела, если бы её уединение не нарушил староста.

— Ах вот ты где, Денисова! — воскликнул он.

Щёлкнул переключатель, и Даниэла невольно зажмурилась от яркого света, заполнившего класс. Вечерний пейзаж за окном мгновенно исчез, и окно, в которое она смотрела всё это время, превратилось в тёмную зеркальную поверхность, слабо отражавшую её распухшее от слёз лицо. Даниэла наспех вытерла всё ещё влажные глаза рукавом и повернулась.

— Ну кто бы сомневался, что ты даже с таким элементарным заданием не справишься, — не унимался староста. — Более бесполезного человека, чем ты, не то что во всей школе, во всех вселенных, включая параллельные, не найдёшь!

Ей казалось, что она успела немного прийти в себя, но после его слов горло опять сдавило. Пару раз шмыгнув носом, Даниэла не выдержала и разрыдалась, а староста от неожиданности замер на месте с пледами в руках.

— Денисова, ты чего? — наконец, спросил он, подлетев к ней.

— Ты прав, — дрожащим от слёз голосом ответила Даниэла, — я бесполезная, тупая идиотка, лучше бы я вообще не рождалась!

— Ну хватит тебе, — попытался успокоить её староста. — Не такая уж ты безнадёжная, бывает и похуже, на сестру свою посмотри, она вообще, как морская звезда, без мозга живёт.

Этот пример на Даниэлу, видимо, не очень подействовал, потому что она ещё громче завыла, уткнувшись лицом в ладони. Староста озадаченно смотрел на неё и пришёл к выводу, что пора принимать самые решительные меры.

— Так, прекращай рыдать, — скомандовал он и протянул один из пледов, который до сих пор держал в руках. — На, вытри свои сопли, потом будем разбираться.

Пальцы не слушались, но кое-как Даниэла всё-таки стёрла с лица слёзы. Глаза распухли, но плакать она больше не могла и лишь тихо всхлипывала, уставившись в одну точку. Староста же в это время покопался в своём рюкзаке и достал бутылку с водой.

— Пей, — приказал он. — Не хватало мне ещё, чтобы ты тут от обезвоживания умерла.

От рыданий распух нос и ужасно болела голова, но постепенно Даниэла начинала успокаиваться, и с ней наконец-то можно было нормально поговорить.

— Ну, что случилось? — спросил староста, облокотившись на подоконник.

— Ничего… просто так… — сказала она.

В ответ он понимающе кивнул и не стал допытывать, поэтому несколько минут они сидели в полной тишине.