Грехи святого - Белла Джей

Я поправил лацканы пиджака, и решимость поселилась в моих расправленных плечах. Потерять ее снова вместе с моим нерожденным ребенком было невозможно. В аду наступит холодный день, и дьявол приморозит позвоночник к своему трону, прежде чем я позволю чему-либо отнять их у меня.

Мила прочистила горло.

— Ты идешь или планируешь пялиться на мою задницу до рассвета?

— Это вариант?

Она сузила на меня глаза, и я вскинул бровь. Мы смотрели друг на друга могучим взглядом любовников, энергия между нами трещала от сильного желания, как жажда, которую никогда не утолить.

Я подошел ближе и резко протянул руку, обхватив ее за талию и притянув к себе. Вздох, сорвавшийся с ее губ, рикошетом прокатился по моим внутренностям и заставил меня целовать ее так, словно она владела моим последним вздохом. Изгибы ее тела идеально прилегали к моему, словно Бог создал ее специально для меня. А то, как ее вкус взрывался на моем языке, представляло собой целую гамму ароматов, не поддающихся моему самоконтролю. Ее стоны, ее хныканье, прикосновения ее пальцев к волосам на моей шее — все это стало идеальной приманкой для зверя, когтями впивающегося в мои внутренности и жаждущего женщину, запертую в моих объятиях.

Она оторвала свои губы от моих, и на этот раз тишину прорезал мой стон.

— Так нечестно. — Она прикусила губу. — Как будто Бог помазал тебя сверхъестественным талантом быть мудаком, но в итоге женщины все равно раздвигают перед тобой ноги.

Я усмехнулся.

— Это то, что ты хочешь сделать прямо сейчас? Раздвинуть для меня ноги?

Она насмешливо улыбнулась и прижалась к моей груди.

— Говорю же, ты мудак.

— Вот видишь, теперь я думаю, что это у тебя есть супер-способность.

Она откинула свои кудри на плечо.

— Да, и почему же?

— Потому что я похоронил всех, кто назвал меня мудаком в лицо, и вот ты здесь. — Я поймал ее взгляд своим. — Все еще дышишь.

На мгновение в ее изумрудных глазах мелькнул страх, но он прошел так же быстро, как и появился.

— Я больше не боюсь тебя, Святой.

Я поднял руку и коснулся ее подбородка.

— Ты уверена, что это разумно?

— Нет. То, что я тебя не боюсь, возможно, будет самой худшей ошибкой в моей жизни.

Я вопросительно вскинул бровь, но она лишь отмахнулась от меня взмахом руки.

— Я устала. Не мог бы ты отвезти меня домой… где бы это ни было?

Я не отличался способностью отпускать разговоры, которые, как мне казалось, не были завершены или шли не по моему сценарию. Но я видел темные тени усталости на ее милом лице, и все, что мне хотелось сделать, это позаботиться о ней. Меня поражало, как я мог сделать полный разворот, когда речь шла об этой женщине, ставшей моим наркотиком. Женщине, которая должна была быть всего лишь подписью. Оружием в моем арсенале против отца.

Было уже за полночь, наше прибытие скрывалось в темноте, а наше движение отражалось в тусклом свете полной луны. Я взял ее за руку, и, не говоря ни слова, мы вышли из самолета и направились к ожидавшему нас лимузину.

— Лимузин? — Она вопросительно посмотрела на меня с легкой усмешкой на своем идеальном лице.

— Ты пролетела полмира на моем частном самолете, несколько месяцев жила на моей роскошной яхте и летала в Милан на моем вертолете, чтобы принять участие в заслуженной ритейл-терапии. — Я пожал плечами. — Поэтому я подумал, что поездка в роскошном лимузине будет отличным способом для Нью-Йорка поприветствовать тебя.

Улыбка на ее лице была бесценна. Как человек, которого всю жизнь окружало богатство, я мог с уверенностью сказать, что улыбка этой женщины стоит больше, чем любое богатство.

Джеймс закрыл дверь, когда мы с Милой скользнули на заднее сиденье лимузина, затем занял свое место за рулем и взглянул на меня в зеркало заднего вида.

— Трайбека?

Я кивнул.

— Пауэлл-билдинг, Хадсон-стрит.