Дикая любовь - М. Джеймс

Весь офис выполнен в мягких розовых и кремовых тонах, призванных успокаивать и создавать уют. В фойе никого нет, кроме нас троих, и я не могу не задаться вопросом, просто ли это свободное утро, или кто-то специально убрал всех из расписания, чтобы здесь никого не было. Как бы Коннор и Лиам ни были обеспокоены ситуацией, да что там, я знаю, что Левин тоже обеспокоен, я бы не подумала, что кто-то из них позаботился о том, чтобы моя встреча была единственной в расписании на это утро, для большей безопасности.

Когда нас вызывают, я вижу, что все сразу же стараются успокоить меня. Медсестра бодра и приветлива, а врач, когда она входит, встречает меня приятной улыбкой.

— Я слышала, что это первая беременность, — говорит она, заглядывая в мою карту. — А это…

Она смотрит на Левина, и я нервно представляю его.

— Это мой муж, Левин. — Я впервые представляю его так, и чувствую, как меня охватывает шквал эмоций, от которых щемит в груди. Я хочу быть счастливее, произнося это вслух. Я хочу не чувствовать себя так, будто это предложение звучит как "груз", когда оно срывается с моих губ.

— Приятно познакомиться. — Доктор снова просматривает мою карту, и я чувствую напряжение, исходящее от Изабеллы. Она стоит по одну сторону от меня, а Левин по другую, и я знаю, что он дает ей пространство, чтобы она поддержала меня. Это мило с его стороны, но осознание того, что он делает это потому, что не чувствует, что вообще заслуживает этого, заставляет меня чувствовать, что я могу снова начать заливаться слезами.

До сих пор он во всем отходил на второй план, подчиняясь мне, Изабелле и даже тому, что думает Найл. Я знаю, что он не такой, каким обычно бывает, и знаю, что это потому, что он не верит, что у него должно быть что-то из этого. Хотелось бы, чтобы нашелся кто-то, кто смог бы убедить его в обратном.

Сам прием проходит гораздо легче, чем я думала, хотя немного неловко, когда в тебя тыкают, тычут и осматривают, особенно в присутствии Левина. В какой-то момент он предлагает мне выйти, если я этого хочу, с чем Изабелла сразу же соглашается, типа так будет лучше, и я смогу расслабиться, но я твердо говорю ему, что хочу, чтобы он остался. Я хочу, чтобы он был здесь со мной.

Когда мы слышим слабые звуки сердцебиения на мониторе, я чувствую, что мои глаза наполняются слезами. Изабелла тихонько задыхается, ее рука сжимает мою, и я чувствую, как рука Левина слегка ложится мне на плечо. Сначала я не могу поднять на него глаза, иначе знаю, что сейчас начну рыдать. Когда я наконец нахожу в себе силы посмотреть ему в лицо, он смотрит на монитор, и выражение его лица смягчается так, как я никогда не видела. От этого я словно таю, сердце замирает, когда я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, а он обхватывает ее, не отрывая взгляда от монитора. На его лице появляется что-то похожее на благоговение, и на мгновение воцаряется абсолютная тишина, прежде чем он прочищает горло.

— Значит, все в порядке? — Спрашивает он врача, и она кивает, улыбаясь ему.

— Все выглядит отлично. Тошнота, которую, по словам Елены, она испытывает, это крайняя степень, но, к сожалению, у многих женщин есть такая проблема. Ты сказала, что становится лучше? — Спрашивает она, глядя на меня, и я киваю.

— Я стала больше есть. В основном это безвкусная пища и смузи, но это уже лучше, чем было.

— Хорошо. Питайся, как сможешь, потихоньку вводи то, что можешь. Мы будем следить за твоим питанием. Возможно, тебе придется вернуться немного раньше, чтобы проверить, но в целом, я думаю, беспокоиться не о чем. — Она ободряюще улыбается Левину. — К нам постоянно приходят отцы, которые нервничают больше остальных, и я говорю им одно и то же, нет причин для беспокойства, пока они не появятся. Сейчас я не вижу ничего плохого.

— Приятно слышать. — Я слышу облегчение в голосе Левина, когда доктор отходит.