Дикая любовь - М. Джеймс

После одной прогулки по дому я поняла, что это идеальный вариант. И еще я знаю, что, если скажу Левину, что хочу именно этот, он улыбнется и скажет: "Конечно". Все, что пожелаешь. Но я хочу, чтобы он тоже этого хотел.

— Давай пройдемся по нему еще раз, — говорю я ему, когда мы возвращаемся в фойе. — Мне очень нравится…

— Мне тоже. — Левин проводит рукой по лицу. — Он кажется просторным, но не слишком большим. Не то что мы будем теряться здесь до рождения ребенка и даже после.

При этих словах у меня что-то перехватывает в горле. Кажется, я еще не слышала, чтобы он говорил это так непринужденно. Пока не родится ребенок. На мгновение в его голосе нет ни вины, ни колебаний. Он говорит это так, будто так должно было быть всегда… он, я и наш ребенок. И, может быть, даже больше, однажды.

Я должна остановить эту мысль, пока она не зашла слишком далеко. Мы не говорили об этом, и я не позволяла себе думать о том, захотим ли мы иметь еще детей после этого незапланированного рождения. Но я думаю о том, как сильно мы с Изабеллой любим друг друга, как мы всегда были преданы друг другу, и мне кажется, что было бы неправильно лишать нашего ребенка иметь брата или сестру.

Поговорим об этом в другой раз, решаю я, глядя в коридор. Нам не нужно решать сегодня. Спешить некуда.

— Все так открыто. — Я веду Левина по коридору в гостиную, одну из самых больших комнат в доме, с огромным каменным камином и двойными французскими дверями, выходящими на засаженный деревьями задний двор. — Свет здесь прекрасный. Окна такие большие, что мы могли бы устроить здесь уголок для чтения, — я указываю на один из больших эркеров, из которого открывается великолепный вид на задний двор. — И мне нравится каминный камин. Представляешь, как он будет украшен к праздникам? А как уютно будет зимой?

В одну из ночей, проведенных в Рио, Левин рассказал мне о том, какие здесь северо-восточные зимы. Для меня это звучало захватывающе, что-то новое, а он покачал головой:

— Это как раз в твоем духе, найти причину, чтобы радоваться этому, а не бояться. Посмотрим, что ты почувствуешь, когда окажешься по пояс в снегу и почувствуешь, что он пробирает тебя до костей, только чтобы сходить в продуктовый магазин.

Воспоминание пронзает меня путаной нитью эмоций. Я почти не слышала, что он сказал в тот вечер после слов "посмотрим, как ты себя почувствуешь", потому что в тот момент это подразумевало, что он не будет здесь в мою первую зиму, но теперь он будет здесь, в мою первую зиму и все последующие, и это ощущение настолько горько-сладкое, что мне приходится сдерживать желание расплакаться, как это часто бывает в последнее время.

Я прочищаю горло и иду через гостиную на кухню.

— Я не умею готовить, — говорю я ему со смехом. — Но с такой кухней, как эта, как я могу не научиться?

Она вдвое меньше гостиной, со светло-серым гранитным островом, шкафами повсюду и плитой. Вся техника блестит и новая. Окна выходят на задний двор, где стоит плита, и на ту сторону дома, где расположена раковина, с видом на гараж и другую часть двора. Здесь светло и просторно, и я вижу, как провожу здесь время, готовлю завтраки и учусь готовить ужины для гостей, чтобы они могли прийти и насладиться ими.

Левин усмехается.

— Я тоже не очень люблю готовить, — признается он. — Достаточно долго прожить одному, и часто еда на вынос становится лучшим решением. Но я тоже могу научиться. — Он улыбается мне, и я вижу момент, когда его бдительность ослабевает, и он становится самым естественным. — Не могу позволить тебе заниматься всем хозяйством. Я тоже должен быть на высоте.