После его банана - Пенелопа Блум

Я вздохнул. Я знал, что она хотела как лучше, но у меня также была довольно хорошая мысль, что она заметает следы. Как и мой отец, она считала меня безнадежным.

Внутри я услышал хлюпающий звук и тяжелое дыхание. Раздались также восторженные возгласы. Я вошел в гостиную и увидел, что происходит. Грэмми, по какой-то причине, взбивала масло со всем остервенением, на которое были способны ее древние кости.

Обеими руками она сжимала что-то похожее на ручку метлы, которой яростно дергала вверх-вниз в деревянной бочке. Дядя Уильям, тетя Хейли, Кейтлин и мой папа наблюдали за происходящим с разной степенью интереса и отвращения.

От движения ее рук и хлюпающего звука у меня скрутило живот.

— Почему Грэмми дрочит на гигантскую деревянную бочку? — спросил я.

— Соревнования, — объяснил дядя Уильям. — Тот, кто быстрее всех взобьёт масло, может сегодня не доить коров.

Обычно я бы с радостью присоединился к ним и попытался подрочить на большую бочку, но у меня к этому не лежало сердце. Я направился обратно на улицу, ожидая, когда появится Рей.

Правда была в том, что я почувствовал, что с ней что-то не так после того, как мы вроде как перепихнулись на пляже. По дороге домой она держалась отстраненно, и нежелание ехать сюда вместе было еще одним явным признаком. Я сказал себе, что был чересчур чувствителен.

Все было в порядке. Может быть, ей просто хотелось тишины и покоя по дороге, чтобы она могла позаниматься.

В конце концов, это было то, что мне в ней нравилось. Она относилась к школе так же серьезно, как Пола Дин к сливочному маслу. Я оценил, насколько целеустремленной она была, и попытался напомнить себе, что подобные моменты, вероятно, были просто ценой, которую ты платил. Целеустремленные люди иногда сосредотачиваются на своих целях в ущерб всему остальному. И я мог бы с этим смириться.

Она появилась почти на два часа позже, чем обещала. Я уже заснул в кресле-качалке на крыльце, когда услышал, как подъехала машина.

Рей вышла, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Я потянулся, чтобы обнять ее, и она обняла меня в ответ.

— Ты кажешься напряженной. — Я прижался губами к ее уху. — Как насчет эротического массажа в «коровьих лепешках»?

Она отстранилась.

— Ты же понимаешь, что «коровьи лепешки» — это жаргонное название коровьих какашек, верно?

— Ладно. Неправильный термин. Тогда, может быть, на травянистом холме в тени дерева?

Рей посмотрела на меня со странной тенью в глазах. Казалось, она вела внутреннюю борьбу. Затем она неожиданно выпрямилась и, не сказав больше ни слова, вошла внутрь.

К счастью для Рей, я был хорошо знаком с женской психикой. Я знал, что у нее, должно быть, просто плохой день, и последнее, что ей было нужно, — это моя неуверенность, которая еще больше подталкивала ее к разочарованию, с которым она сталкивалась.

Вместо того чтобы размышлять об этой странности, я последовал за ней внутрь.

Мы подбирали остатки обеда, ведя праздную беседу и наблюдая за соревнованиями по мастурбации маслом.

Когда волнение улеглось, и еда была убрана, я понял, что за весь день она почти ничего мне не сказала. Она реагировала достаточно нормально, когда моя семья втягивала ее в разговоры, и даже когда бабушка дала ей урок по взбиванию масла. Тем не менее, когда я попытался заговорить с ней, разговор оборвался.

Наконец-то я остался с ней наедине, когда нашел ее на заднем дворике со стаканом яблочного сока в руке. Она стояла, облокотившись на перила, и смотрела в сторону полей, где начинало садиться солнце.

Я решил, что все, что ей нужно, — это посмеяться.

— Эй, знаешь, что самое лучшее в Швейцарии?

Рей посмотрела на меня, прищурившись в замешательстве.

— Что?

— Я не знаю, но флаг — это большой плюс.

Она глубоко вздохнула, затем покачала головой и выдавила из себя невольный намек на улыбку.