Вечная команда - К. Станич

— Это не твоя задача — искать ответы. Твоя задача — ходить в школу и слушать то, что тебе говорю я. Я ничего не выдумываю только для того, чтобы сделать твою жизнь невыносимой. Есть люди, которые занимаются этим, но эти люди — не ты. — Он кладёт руки мне на плечи и смотрит на меня, по-настоящему смотрит на меня. — Когда я пришёл в Адамсон, признаюсь, я был невежествен. Я не знал, что происходит, и, возможно, не хотел знать. Но ты закончишь школу в конце года, оставишь это место позади и начнёшь строить будущее. А до тех пор ты должна соблюдать мои правила. Неужели ты не веришь, что я сделаю всё, чтобы защитить тебя?

— Со мной ничего не случится в Лондоне, папа. Ребята будут там, и действительно, там должно быть безопаснее, чем здесь, верно?

— Эрик Уоррен — лидер этого «культа», который ты так любишь обсуждать, Шарлотта. Ты не поедешь к нему домой — на этом наша дискуссия заканчивается.

— Но…

— Но что?! — кричит он, и мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы понять, что я сейчас наблюдаю. Отец. Срывается. Становится фиолетовым. Теряет контроль. — Ты хочешь оказаться на конце петли, как Юджин Мазерс? Шарлотта, я пытаюсь защитить тебя!

Мои глаза наполняются слезами, но в тот момент я точно не знаю почему. Во мне бурлит так много эмоций, что, кажется, в них невозможно разобраться. Внутри меня бушует буря, с небольшим количеством дождя, с облаками, но и с солнечным светом тоже.

Папе не всё равно. Он просто не умеет это показывать. Он не отпустит меня в Лондон. Он боится за меня.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Это очень опасная организация с многовековой историей, влиянием и властью. Тебе нужно остаться здесь, в этом кампусе, где Йен и Натан смогут присмотреть за тобой.

— Йен и Натан? — спрашиваю я, бросая взгляд на отца. — Библиотекарь и дерьмовый охранник, от которого пахнет Маунтин Дью?

— Шарлотта, у меня мигрень, и мне нужно прилечь. Пожалуйста. Возвращайся в общежитие и оставайся в своей комнате. Учитывая твоё замечание за то, что ты ворвалась в мой дом, и то, что ты получила, когда отсутствовала в комнате во время обхода на Хэллоуин, ты забираешься на опасную территорию. — Папа не упоминает, что почти каждый ученик в школе получил выговор за нарушение комендантского часа на Хэллоуин, но таков его путь. — Здесь ты в большей безопасности. Если бы я знал то, что знаю сейчас, я бы никогда не отправил тебя в Калифорнию.

— Парни могут нанять для меня частную охрану, — начинаю я, но папа не слушает. У нас был момент, но этот момент закончился. Он уходит от меня, выходит за дверь кабинета, ненадолго останавливаясь, чтобы окинуть взглядом пятерых парней, стоящих на кухне.

— Сэр, — осторожно начинает Черч, но тот сияющий блеск, который раньше появлялся в глазах отца при виде лучшего ученика нашей школы, сменился стальным раздражением, известным любому подростку, у которого когда-либо был чрезмерно заботливый родитель. Именно это благонамеренное упрямство иногда бросает вызов логике и реальности. — Если вам неудобно из-за Эрика Уоррена, тогда, возможно, мы действительно могли бы остановиться у моих родителей.

— Сынок, — начинает папа, и тогда я понимаю, что он становится смертельно серьёзным. Слово «сынок» обычно слетает с уст директора Карсона только тогда, когда он в полном дисциплинарном режиме. Черч в беде. — Ты надел кольцо на палец моей дочери, не спросив моего разрешения — мы не друзья.

— Боже мой, ты такой бумер! — я задыхаюсь, возвращаясь к старым привычкам. Глубоко вздохнув, я устраиваюсь поудобнее и пытаюсь противостоять суровому взгляду, который мой отец только что бросил на меня. — Сейчас уже не 1605 год. Я не принадлежу тебе, и Черч не обязан тебя об этом спрашивать. Единственный человек, которого он должен был спросить, это я.