Опасна для тебя - Карина Шаяхметова

— Я не понимаю, что я тут делаю. Я спокойно обедала в нашем офисе, потом пришли эти, — указывая на Царёва и, по-видимому, его отца, — и забрали меня. В чём меня обвиняют?

Царёв передаёт другую флешку, на которой видно, как Анастасия, после разговора с Максимом Романовичем, заходит в его кабинет и через пятнадцать минут выходит, засовывая что-то в карман.

— Ваша честь, ключ от моего кабинета, есть только у меня. Никитина Анастасия Дмитриевна незаконным путём проникла в мой кабинет для удаления файлов с уликами, — произнёс Царёв.

— Анастасия Дмитриевна, что вы на это ответите?

— Я хотела приготовить сюрприз Максиму Романовичу, я давно в него влюблена и решила сообщить об этом оригинальным способом.

В этот момент мне стало грустно. Можно было и сразу понять, что такой взрослый мужчина встречается с женщиной. Она такая красотка…

— Господин Царёв, вам слово, — говорит судья.

— Это всё неправда, ваша честь, — произносит он.

— Нет доказательств, что это сделала Никитина, поэтому суд отклоняет данное заявление. А сейчас объявляется перерыв для дальнейшего оглашения решения.

Эти пятнадцать минут длятся вечно. Я стою рядом с Максимом Романовичем. Он разговаривает со своим, теперь уже точно, отцом и нервно злится, косясь на Никитину.

Возле Анастасии стоят два охранника и не дают ей уйти. Пока я любуюсь, как красиво одета Никитина, взглядом замечаю, как на меня смотрит отец Царёва.

— Сын, может, ты нас познакомишь?

— Да, отец, извини. Это Нелидова Евгения, а это мой отец Роман Кириллович.

— Приятно познакомиться, — вежливо представляюсь я.

Он как-то странно посматривает на сына. Может, я что-то не так сказала.

— Мне тоже, — лишь отвечает он.

Они ещё какое-то время болтали, прежде, чем войти в зал заседания. Периодически его отец смотрел на меня, чем очень смущал.

Мы вошли обратно в зал. Вновь встали, сели, как положено. Затем огласили решение.

— Суд решил Нелидову Евгению Константиновну признать невиновной. Для полного завершения дела к ответственности привлекаются Петриченко Марина Львовна и Абудаков Иван Сергеевич.

Как только Иван услышал своё имя, сразу двинулся к двери, чтобы сбежать. Стража вовремя спохватилась, скрутила его и надела наручники. Он начал кричать: «вы не знаете, кто мой отец», «позвоните ему».

Даже местами стало его жалко. Но я не должна ему сочувствовать, он со мной поступил очень плохо.

— Вы свободны, Евгения Константиновна, сейчас я отвезу вас в квартиру, чтобы собрать вещи.

— Спасибо большое вам, — говорю я Царёву и обнимаю его крепко. Как только понимаю нелепость ситуации, отхожу в сторону и извиняюсь.

— Всё хорошо, я рад, что дело закончилось благополучно. На одно дело меньше.

Сначала с улыбкой, а затем равнодушно ответил он.

Вот же сухарь, хорошо, что мы больше не увидимся.

Нас проводил до машины Михаил Семёнович и что-то с улыбкой сказал ему, когда тот наклонился правым боком к его губам. Отец Царёва, Никитина и охрана куда-то исчезли. Я их больше не видела.

Царёв сел в автомобиль и мягким голосом сказал:

— Можете, сесть вперёд, я не кусаюсь.

И улыбнулся мне.

И что это было?

Глава 12. Максим

Евгения меня обняла… пульс частил ударами, разбивающимися о тысячу осколков стекла. Небо ушло из-под ног. Что она со мной делает? Как она позволяет себе разрушить ту стену, что я возносил годами, чтобы не иметь ничего общего с людьми противоположного пола. Нет, я, конечно, спал с девушками. Но всё это было автоматом, без обязательств. Никто никому ничего не должен.

А здесь… что-то волшебное, необъятное. Желание не переспать, а творить, любить, обнимать настолько нежно и чутко, насколько это возможно. Она обладает какими-то волшебными чарами, ведомые ей лишь одной. Захлёстывает и опьяняет.