Опасна для тебя - Карина Шаяхметова

— Евгения Константиновна, не волнуйтесь вы так. Максим Романович лучший следователь. Он обязательно найдёт улики и вас оправдают. Тем более, вы ему небезразличны.

Последнее предложение явно было лишним. Что значит небезразлична? Он ведёт себя со мной отвратительно: грубит, хамит, местами игнорит.

— Что вы хотите сказать? — недоумённо спрашиваю я.

— Девочка моя, я живу на этой земле уже много лет, и влюблённые глаза не спутаю ни с чем.

— Нет, вы ошибаетесь, — отрезаю я.

Он не стал отвечать, лишь посмотрел на меня с лёгкой улыбкой.

Час длился целую вечность. Эта неопределённость пугала больше, чем само заседание.

— Прошу всех войти, — сказал кто-то из страж.

Медленным шагом все начали проходить в зал и усаживаться на свои места.

Царёва нет. Где же он?!

До окончания перерыва оставалась минута.

Открывается дверь и в тёмном костюме с холодным, равнодушным взглядом входит Максим Романович. Уверенной, решительной походкой проходит вперёд. Рядом с ним идёт мужчина пожилого возраста, очень похожий на Царёва. А рядом у входа остановились два охранника. Неужели его отец занимает высокую должность?

— Всем встать, суд идёт.

Все послушно выполнили приказ. Судья огласила решение и дала слово Царёву.

— Мы отыскали человека, который скрыл улики. Но для начала я хотел бы продемонстрировать видео-доказательство.

Он поднёс флешку к ноутбуку секретаря, экран которого выводился на большой монитор телевизора. На записях с камер видеонаблюдения хорошо было видно, как Марина и Евгений, тот самый Женя, который был влюблён в меня с самого первого курса, но я сразу дала понять, что мы никогда не будем вместе, обливают здание керосином, поджигают бумагу. Чирк. Огонь.

— Это всё Иван, Иваан, — протяжно кричит Марина, — он уговорил нас с Женей на это преступление.

Как Марина и Евгений могли так поступить. Мы вместе учились четыре года, делали домашки, сдавали зачёты, готовились к дипломной работе и выпускному. В моей голове в этот момент всё перемешалось.

Иван пытался усадить её обратно, но она явно решила не отступать.

— Девушка, вы хотите что-то добавить? — спрашивает судья.

— Да, ваша честь.

Марина подошла к трибуне и начала:

— Иван собрал меня и Евгения у себя дома, и сказал, что хочет устроить поджёг и подставить Евгению, потому что она ему надоела, а избавиться от неё он не мог. Ну и ему хотелось развлечься…

— Она всё врёт, — выкрикнул Иван.

— Молодой человек, ещё одно слово, заключим вас под стражу, — строго ответила судья.

— Потом нам с Евгением стало стыдно и мы хотели рассказать всю правду, но Иван нам пригрозил своим отцом. Сказал, что он занимает высокую должность, и нам «влепят по полной», дословно цитирую, — сказала Марина.

— Почему вы согласились на это, вы, кажется, учились вместе?

— Евгений любил Женю долгое время, а она его отшила, он хотел отомстить. А я… я завидовала, потому что ей всегда всё легко доставалось: и учёба, и парни, и работа.

Тут она замолкла. На её лице виднелась злость, которая вырывалась через все её напряжение мышцы и скулы.

От этой правды у меня у самой все кулаки сжимались. Хотелось подойти и врезать ей, как следуют, и плевать на нормы морали.

— Вы отдаёте отчёт в том, что сейчас говорите?

— Да, — отвечает Марина.

Максим Романович подходит к секретарю и передаёт бумажку. Секретарь несёт её судье.

— На заседании приглашается Никитина Анастасия Дмитриевна.

В зал, в сопровождении двух охранников, тех самых, что стояли возле входа, входит женщина, лет тридцати. Хорошо одетая. В белоснежной блузке с воланами на руках, в бордовой обтягивающий юбке-карандаш, на высоких каблуках и дерзким взглядом.

Она подошла к трибуне и безразличным голосом ответила: