Тишина - Э. Блэр

— Она забеременела от него, когда я была за ним замужем. Я не знала до тех пор, пока он не умер. Эта бомба была вывалена на меня, когда я пошла на чтение завещания. Беннетт оставил ему бизнес — активы.

Он быстро смотрит на Лаклана и говорит:

— Не мог бы ты дать нам минутку?

— Конечно.

Как только Лаклан выходит из комнаты, Деклан продолжает:

— Ты взяла его деньги?

В его обвиняющем голосе есть нотка осуждения, вызывающая у меня протест.

— Да, — огрызаюсь я. — Я взяла его деньги.

— Сколько?

— Не так много, как получил его незаконнорожденный ребенок, но достаточно.

Его зубы скрипят, прежде чем он говорит дальше, подчеркивая свои слова:

— Сколько, Элизабет?

Мои руки напрягаются, когда я думаю о числе, но я говорю ему правду.

— Один и два десятых.

Деклан облегченно вздыхает, и тогда я понимаю, что он предполагает меньше нулей, я уточняю, добавляя:

— Миллиарда.

— Миллиарда? — выпаливает он.

— Да, Деклан. Один и два десятых миллиарда. Конечно, ты знал, насколько он был богат. Это не должно быть неожиданностью. Единственное, что было удивительно, так это то, как мало я получила.

Мои слова отрывисты, и меня расстраивает его негодование.

— Что? — спрашиваю я с досадой. — Перестань так на меня смотреть. Если ты хочешь что-то сказать, просто скажи это.

— Ты не можешь взять эти деньги.

— Почему нет? Ты хоть представляешь, через какой ад я прошла, чтобы получить их?

— Но почему? С какой целью, на самом деле? Потому что, если ты не упустила какую — то важную деталь, Беннетт, по общему мнению, был невинным человеком.

— Невинный? — Я кричу, когда жар ползет вверх по моей шее. — Его ложь отняла у меня моего отца! Его ложь привела меня в приемную семью! Его ложь лишила меня той жизни, которую я заслуживала!

— Он был ребенком, ради всего святого!

— Если ты хочешь найти что — то рациональное в этом, сделай это с кем-нибудь другим.

— Я видел, как он смотрел на тебя, Элизабет.

— Прекрати. — Мой голос холодный, жесткий и откровенно требовательный.

— Он любил тебя.

— Остановись. — Я качаю головой, блокируя его слова, и опровергаю:

— Он любил иллюзию. Он любил Нину, женщину, которая сделала из себя все, что он когда-либо хотел в жене. Это был обман, так что не заставляй меня чувствовать себя виноватой.

— Но афера закончена.

— Может быть все уже закончено, но мои чувства к нему не изменились.

— Я вижу это, — наконец заключает он. — Я понимаю твою потребность возложить вину за все это, просто… ты обвиняешь не того человека.

— Какое это имеет значение? Он мертв. Я больше не могу причинить ему боль, даже если бы захотела.

Его глаза строго сфокусированы на мне, когда он повторяет:

— Ты не можешь оставить себе эти деньги. Я убил его; я не хочу, чтобы это было на моих руках. Возможно, ты не совсем ясно понимаешь, что это такое, но это не значит, что я этого не понимаю.

Я качаю головой, не желая терять все, ради чего мы с братом так усердно трудились.

— Это всего лишь деньги. Деньги тебе не нужны, потому что у тебя есть я.

— Не в этом дело, — говорю я ему. — И кроме того, как ты предлагаешь избавиться от такой суммы денег, не вызывая подозрений?

— А как насчет его родителей?

— Ты что, издеваешься надо мной? — восклицаю я. — Его отец забрал моего отца. Они работали вместе, и он использовал заявление Беннетта, чтобы убедиться, что мой отец не будет мешать, чтобы он мог продвинуться по цепочке и заработать больше денег. Отец Беннетта ненавидел его!

Деклан опускает голову и щиплет себя за переносицу. Я знаю, что он напряжен, пытаясь переварить всю эту информацию, которую я ему бросаю. Это поколения, связанные запутанной паутиной обмана и мошенничества. Каждый является мошенником в чьих — то планах.

— Если бы я нашел способ избавиться от денег, ты бы это сделала?