Новогодний Подарок - Нинель Лав

— Хозяин пьет, — пояснил Антон Свиркин, пожимая руку коллеге — узнав из сводки о происшествии на Большой Никольской, он упросил начальство передать ему это дело: обосновывая свою просьбу тем, что, расследуя кражу в доме Ватутиных, он уже был в курсе всего происходящего в этой семье, а новому следователю придется начинать все сначала: знакомиться с потерпевшими и свидетелями и входить в курс дела. — Хозяин все никак не решит на чем остановиться: на успокоительном или на коньяке. Руки у него трясутся — вот и проливает периодично на ковер то одно, то другое. А вы, Константин Александрович, здесь какими судьбами?

— Попросили проверить одно дело… — Федин выразительно поднял глаза к верху и состроил кислую мину — мол, ничего не поделаешь, приходится подчиняться.

— Понятно. Значит, господина Либмана вы знаете?

— Да как сказать… — ох, как не хотелось Федину фигурировать в этом деле. — Вы разбирайтесь, Антон Петрович, как надо, а там посмотрим, — понизив голос, с досадой произнес он и обернулся в сторону юрисконсульта — тот сидел на диване, держа в одной руке плоскую рифленую бутылку с дорогим выдержанным коньяком в другой пузатый стакан, и с радостной надеждой смотрел на Федина. — Что можно сказать о случившемся на первый взгляд?

— На первый взгляд суицид, — весомо произнес Свиркин — ему льстило внимание опытного коллеги и то, что его называют по имени отчеству. — Очень удачное время для суицида: с трех до пяти утра.

— Допросить бы его как следует, пока он в таком состоянии…

Молодой следователь понимающе кивнул и двинулся в глубину комнаты к Либману. Федин пошел следом, мысленно потирая руки — против его вопросов юрисконсульт сейчас был беззащитен.

— Расскажите, ка, Борис Яковлевич, все еще разок для Константина Александровича.

— Конечно, конечно. Я с удовольствием… — Борис Яковлевич лихо опрокинул в рот остатки коньяка из стакана. Проглотил, откашлялся. — Значит так, Валентина… Валентина Николаевна вчера вечером приехала сюда: рабочие выносили мусор из квартиры и оставили дверь открытой — вот она и вошла в квартиру. Вошла и устроила тут настоящий скандал! Начала обвинять меня Бог знает в чем, требовала вернуть ей ее квартиру и даже выплатить какие-то деньги!

— Вы договаривались об этой встрече? — как бы между прочим поинтересовался Федин.

— Нет, нет, что вы! — замахал рукой с бутылкой возбужденный юрисконсульт. — Ни о чем мы с ней не договаривались! На днях Валентина Николаевна мне звонила — советовалась по поводу похорон мужа, но мы не встречались.

— Это вы ей присоветовали побыстрее кремировать мужа?

Вопрос был задан не «по теме», и Либману потребовалось какое-то время, чтобы его осмыслить.

— Я высказал недовольство по поводу затягивания похорон Георгия Рудольфовича — его давно уже надо было похоронить.

— И денег дали на похороны? — не унимался Федин — Антон Свиркин смотрел на коллегу с нескрываемым непониманием, но Федин делал ему выразительные знаки не вмешиваться.

— Разве это возбраняется — помогать друзьям деньгами? — вскинулся Либман и плеснул из бутылки в пустой стакан немного коньяка. Выпил и не почувствовал крепости напитка.

— Да что вы, Борис Яковлевич, только приветствуется, — Федин говорил ласково, усыпляя бдительность «подозреваемого». — Одно плохо — обманывать следствие опасно: вы же сказали, что не встречались с Валентиной Николаевной — так, как же вы ей деньги на похороны передали?

— Властелина приезжала, — просто ответил юрисконсульт, и Федин понял, что Либман не врет: Властелина действительно приезжала. — Она девушка взрослая, ответственная — ей вполне можно доверить деньги.

— Ответьте, честно, Борис Яковлевич, что же так тесно связывает вас с этой семьей? — вопрос в лоб требовал прямого правдивого ответа, но прямого правдивого ответа не последовало.

— Чисто деловые отношения.

— У нас другие сведения, — осуждающе покачал головой Федин.