Это всё из-за тебя - Анна Никитина

С мамой они познакомились еще в садике. Собственно и кольцо подарил там же, сказав ей, что ты моя жена. Мама до сих пор носит то колечко на подвеске. Маленькое, под тип серебра, с каким-то искусственным камушком. Они прошли многое: школа, университет, армия, Афганистан, госпиталь, снова ранение, госпиталь и возвращение домой. Рождение и смерть первого ребенка. Он умер у них на руках. И каждый год они его навещают. И мы тоже с сестрой. Выкидыш. Диагноз, что не сможет выносить. Беременность, роды и мое появление в этот мир. И снова борьба. Меня в роддоме окрестили «не жилец». Но, как видите, двадцать четыре года я упорно нарушаю их диагноз. Вплоть до того, что врачи говорили, что я не смогу сидеть, лежать и бегать. Каждому из них я сейчас показываю средний палец. Факью, вы жестко ошибались насчет меня. Вместе мы боролись за меня и победили. Поэтому, наверное, я так сильно люблю свою семью, что сам готов волком выть. Только каждый из них был бы максимально счастлив.

Затем снова беременность и появление Кристи. Маленькой егозы, которая вечно строила всех вокруг. Собирала людей невероятным образом вокруг себя, и они её слушали. Что бы ни говорила, пела или танцевала. Она всегда была в окружении кого-то. Любила жизнь и слепо доверяла людям. Вот и долбанная реальность, и её доверчивость, которые вышли ей боком. Теперь же год, как мы находимся в поисках. Изучаем все о том дне. Любые мелочи. Детали. Родители долго не могли мне об этом сказать, но когда сообщили, я первым же рейсом вылетел домой. И мне было похер, что меня отчисляют. Что я теряю место в золотом составе HBA. Похер. Семья — моё все. Тогда мы с отцом носом землю рыли. Камеры. Очевидцы. Любые свидетели. Любые детали. Но пусто. Каждый раз мы возвращались в тупик. Пока с этими поисками не довели еще и мать. Благо успели вовремя и не допустили страшное. Теперь же мы её, как хрустальную вазу бережём. Поэтому к вопросу о семье, счастье и каких-то отношениях я запилен пожизненно на одной. И если есть хоть малая доля того, что мы будем вместе, я, блять, буду пользоваться этой возможностью.

Да, я не самый лучший кандидат для семейства Бурцевых, и, вероятно, они окрестили меня еще тем чертом из преисподней, но какой есть. Я не верю в Бога. Я не верю во всю эту святость. Мне кажется, честнее просить и благодарить в душе, чем эта показушная святость, а внутри быть гнилым развратом и еще тем грешником. У меня есть свои молитвы. У меня есть свои правила и ценности. И они не хуже ценностей семейства Бурцевых. И мне верится, что даже намного честнее, чем эта святость, непорочность и идеальная репутация и внешний мир, за стенами которого может твориться настоящая мясорубка.

Приподнимаю руку в новом ударе, хоть глаза уже просто выжигают капли пота, но не успеваю донести, как раздается тяжелым роком звонок на весь зал. Эхом отражается мелодия звонка мобильного.

— Кирюш, я уже на кассе, — оповещает с ходу мама.

— Понял, — принимаю информацию и на ходу скидываю перчатки. Прижимая экран ухом, двигаюсь по направлению душевых спорт комплекса.

— Жду, сынок, — отзывается мама и отключается.

Кладу в шкафчик телефон, хватаю полотенце. Шорты с боксерами снимаю на ходу. И, настраивая воду, шагаю прямо под струи воды. Охеренно расслабляет и приводит в тонус.

Через десять минут, как и договаривались, встречаю маму у торгового центра. Обновленную и счастливую. Всё, что надо — это немножко побыть девочкой. Массаж, укладка, маникюр и прочие женские прелести. Но и тяжесть пакетов из магазинов — тоже вид стресса, с которым справляется мама. У каждого свои методы. Забираю пакеты из рук, оценивая при этом её стрижку и новое окрашивание. Она улыбается и светится изнутри. Это видно, когда подмечаем такие мелочи.

— Спасибо, сынок. Ты такой у меня внимательный и заботливый, — с улыбкой произносит мама. — И кому такое счастье достанется. — косится на меня мама.

— Когда-нибудь узнаешь, — отклоняюсь от этой щепетильной темы.