Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Высказав все, я словно выдохлась и невольно сгорбилась на стуле, будто зажатая до этого внутри обида была каким-то ребром жесткости внутри, а теперь оно исчезло. Сказать, что мне полегчало после этого моего откровения, я не могла. Скорее уж, в душе стало абсолютно, прямо-таки до звона пусто. Я уставилась в кружку с давно остывшим травяным чаем. По-хорошему — встать и уйти, ясно, что сказать больше нечего, и никакой реакции я от Леси и не жду, ибо зачем мне она, собственно? Но я перевела взгляд на вид за окном и продолжала сидеть, ощущая, что снова начинаю злиться на себя за отсутствие сил просто подняться и выйти за дверь, оставив и Рыж с ее мнением, и всех тех, кого узнала за последние сутки навсегда за спиной.

— Знаешь, вот слушаю тебя и чувствую какую-то прям бьющую по мозгам неправильность всего рассказанного, — сложив руки на груди, покачала головой Рыж, от чего из ее наспех закрученного узла волос несколько прядей кудряшек радостно вырвались на волю, дразнясь и мельтеша прямо перед глазами.

— А что правильного может быть в том, что он все детство гнобил меня? — я стиснула кулаки и продолжала упорно смотреть в окно.

— Да в том-то и дело, что не вяжется у меня твой рассказ с тем Арсением, которого я знаю последние лет пять. Ну вот никак не вяжется. — Она потянулась к планшету, лежавшему на подоконнике, и принялась водить пальцем по экрану.

— Ты считаешь, что я вру? — взвилась я.

— Тц-тц-тц, смори-и-и горячая какая, а еще русалка. Погоди. Дело не в том, что ты говоришь неправду. Мои глаза и мой опыт тоже меня не обманывают. Все эта хрень напоминает мне анекдот коротенький, даже не анекдот, а присказку такую: «Если на клетке со слоном увидишь надпись „Буйвол“ — не верь глазам своим». Вот я и не верю. Тут что-то не так.

— Вот и мама моя так сказала, когда я ей пожаловалась пару раз. Она его сторону приняла! Знаешь, как обидно было — до слез! Моя! Моя, а не его мама верила ему, а не мне! А ведь она должна была меня защищать! А сказала мне чуть ли не то же самое, что и ты сейчас! Что, мол, я не разобралась как следует, что, мол, давай прямо сейчас очную ставку проведем. Да зачем мне эта ставка! Это из-за него со мной девчонки не то что дружить, разговаривать не хотели, так смотрели… Как на шлюху! Только… одна тогда со мной общалась… И то потом… Предала.

— Значит, все-таки одна общалась? И кто же, если не секрет? — оживилась Леся.

— Да ты ее не знаешь, наверное, ты же старше нас. Была такая у меня Ольга подружка. Лукьянова ее фамилия, если тебе это что-то скажет.

— Э-э-э, пипе-е-ец, — всплеснула руками округлившая то ли от удивления, то ли от возмущения глаза Леся. — То есть ты мне сейчас говоришь, что твоей единственной подругой была Сучка Леля? Ты серьезно?

— В смысле?

— Во всех смыслах. Сучка Леля, в девичестве Лукьянова, ныне мадам Зарицкая, — презрительно фыркнула Рыж.

— Зарицкая? Она? — жар прилил к лицу, и перед глазами мелькнула яркая картинка из прошлого. Ольга верхом на Марке, голая и потная. Я мотнула головой, гоня прочь это видение.

— Хотя чему я удивляюсь, — пробормотала вслух.

Но Леся, казалось, не заметила моего замешательства, и я была этому рада. Говорить сейчас еще и о таком — это был бы перебор для меня сегодня.