Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

— Почему так долго? — я понял, что этот вопрос ответа не требует. Просто это единственное, как он позволил прорваться своей досаде из-за того, что Василиса отстояла у него, очевидно, свое право ехать на «Скорой» вместе с Мариной. Понимаю его раздражение, но тут и у Василисы все права. С другой стороны, было бы гораздо приятнее провести пару часов дороги в обществе моей занозы, нежели мрачного, как туча, отца. Хотя тогда она опять наверняка общалась бы со своим Кирюшей, делая вид, что я предмет мебели. Нет, отец определенно лучше.

— Мы сейчас их быстро нагоним за городом, — все же ответил я.

Пока я лавировал по городу и выбирался на трассу, отец так и сидел хмурый и явно общаться был не настроен.

— Вон они, — почти закричал он, когда впереди замаячила «Скорая». — Живее, Сень!

Он впился глазами в задние двери микроавтобуса, словно мог привязать нас к нему силой взгляда. Клянусь, если бы можно было вышвырнуть бедного водилу и повести самому, отец так бы и сделал. Он разражался глухими ругательствами каждый раз, когда «Скорая» чересчур резко тормозила или совершала другие, на его взгляд, доставляющие Марине неудобства маневры. А вот слов, сказанных им одному идиоту, подрезавшему микроавтобус, я от вечно сдержанного отца вообще никогда не слышал и, наверное, уже и не услышу. Кирилл пристально, но осторожно наблюдал за отцом, время от времени переводя взгляд на меня. В общем, нам всем эта, вроде, не слишком длинная дорога в Краснодар показалась изнурительной вечностью. К концу мне казалось, что у меня спина окаменела, а отец вытирал пот со лба, как будто все это время ехали на нем.

«Скорая» нырнула в решетчатые черные ворота огромного ультрасовременного центра реабилитации, и отец выпрыгнул из салона почти на ходу, не желая ждать, пока я найду место для парковки. Машин тут оказалось битком, и отыскать место, чтобы приткнуть машину, оказалось не так и легко. Оно было довольно далеко, и топать до центра нам с Кириллом пришлось прилично.

— Кринников, если ты будешь так же трястись над Лиской, как твой отец над ее матерью, мне и помереть не страшно! — прозвучало вроде иронично, но повеяло чем-то далеким от юмора.

Кем себя возомнил этот гость столичный? Васькиным рыцарем без страха и упрека, ее единственным оплотом, опорой и защитой от всего мира? Гнев вспыхнул и погас практически сразу, будто его окатили мощной струей пены из огнетушителя. Ладно, чего уж там, у мужика, видно, есть основания так считать, особенно учитывая поведение Василисы рядом с ним. Как бы мне там не серпом по одному месту, но очевидного не сотрешь по собственному пожеланию. Безопасность и доверие — вот что она чувствовала рядом с Кириллом. Это читалось в каждом движении и взгляде. И я могу хоть захлебнуться от зависти, но факт останется фактом.

— Я те помру, Аронов! Чтобы из-за тебя еще Васька расстраивалась? Живи себе, лось вон здоровый! Вот только делай это где-то на расстоянии от нас. На большом! — огрызнулся я, когда мы почти бежали по длинной аллее к приемному отделению.

— Ну, будешь паинькой и пушистым зайкой, я, может, исполню твое желание! — язва приезжая, тоже мне.