На голубом глазу - Элла Чак, Евангелина Глазкова (2022)

Если бы я была той, о ком он говорит, мне пришлось бы убить его прикосновением пальца. Но мои только обняли его крепче, я потянулась к его губам, желая целоваться, а не ругаться в ночь, когда на завтра все мы рискуем оказаться в турецкой тюрьме или трупами в труппе.

Глава девятая, в которой я ловлю букет невест и получаю новое имя – Алев, что означает пламя

Бывшая любовь, догорая, сжигает последней искрой дотла

Костя думал, я не вижу, но я видела всё. Он следил за мной. Наблюдал. Никому не нужный талант мониторить происходящее на триста шестьдесят посылал мне сообщения о каждом слове, жесте и шаге.

Утром все вели себя пришибленно и молчаливо. Марк никого не рисовал (наверное, Лейла отколотила его ночью тапком), Костя не приставал со своей «правдой», а я просто думала, замечая, как с крыши сорвались пожелтевшие прошлогодние листья, как за окном ребятня гоняет несколько куриц, что двое из них брат и сестра с идентичным строением передних зубов. Я заметила трактор, буксирующий малолитражку и их трос, закреплённый отверткой. Слышала серый голубей за форточкой, семь пролетевших самолетов, как Лейла читала молитву, как Марк напевал куплет из Неуловимых мстителей, как Костя… косился на меня.

Ждет пока я кого-нибудь убью или обездвижу пальцем? Не проверка… не тест… выискался тестировщик! Выманил обманом, украл подругу (если это реально он сделала, первым я обездвижу его)!

Марк вышел из такси с набором удочек (так выглядели его чехлы, ведро и раскладной стульчик) за пару километров до дворцовых территорий Рахата. Ближайшее озеро находилось в трех милях от нас, и я надеялась, что его примут за ловца бабочек или тупого американца, заплутавшего среди высушенных зноем холмов. В своей шляпе он смахивал на ковбоя.

– Марк, все запомнил? – спросила я. – Твои парни из Каппадокии не подведут?

– Мы братья по воздуху. Они сделаю всё, как надо.

К дворцу мы тоже, разумеется, не поехали, а свернули в ближайший поселок. На заправке стояли два брендированных микроавтобуса: один яркий розовый, второй в синих тонах с элементами традиционных узоров.

Из розового вышли Азат и Христофор, одеты на манер кольянщиков: в жилетках на голую грудь и арафатках с кисточками. Лейла отправилась к синему автобусу, откуда к ней навстречу выпорхнули трое девушек возраста тридцать плюс.

– Мы едем первыми, готовить кальяны для гостей в залах отдыха, – произнес Костя.

Он стоял ко мне спиной, и я сразу не поняла, что реплика предназначена мне.

– Ева?

– А, да? – платила я за дешевый капучино из автомата заправки.

– Хочешь, сбежим?

– После того, как нас объявят в розыск интерпол, придется. У тебя есть машинка для ламинирования и паяльник прижечь подушечки пальцев?

– Нет. Прямо сейчас? Ты и я. Плевать на всех. На Софию и эти бесконечные приказы наших правительств, агентств и покровителей.

– А как же Лина? Сейчас ты скажешь, что она спокойно пьет апельсиновый сок в твоей квартире?

– Может быть.

– Что бы ответил агент акилари на твое предложение сбежать? Как думаешь?

– Агент ни за что себя не выдаст.

– Правильно. И убьет любого, кто его разоблачит.

– Ты подыгрываешь, шутишь или издеваешься? – уточнил он.

– А ты? Это ты вот-вот дошутишься, Коста.

Выпив кофе залпом, я выкинула стаканчика и ушла к автобусу Лейлы. Девушки на улице знали, что на свадьбе проходит операция полиции под прикрытием. Остальные участник труппы – нет. Лейла представила нас по именам, а большего нам друг о друге знать было не нужно.

Я не оглянулась на розовую маршрутку, пукающую из дребезжащего глушителя такой же отравой, что вдыхают курильщики. Я ничего не сказала Косте, иначе мои слова могли прозвучать прощанием, а прощаться с ним… я буду попозже.