На голубом глазу - Элла Чак, Евангелина Глазкова (2022)

Охранники возле Дианы прижали рации к ушам, и шестеро из них не позволило невесте выйти. Фрейлины аккуратно придерживали ее за локти, пытаясь вернуть с поклонами, но даже мне было видно с какой силой впиваются их пальцы в рукава белого платья. Их пререкания продолжались минуту, пока к невесте не подошел сам Рахат и только тогда она безоговорочно вернулась на трон больше ни разу не подняв глаза. Рахат был вдвое выше Дианы, под два метра. Софию я из вида потеряла. Кто-то увел её за столики для жён.

Внутренний покой не мог подсказать мне, что делать. Я чувствовала подступающий приступ панической атаки. Никакая я не танцовщица. Никакая не подруга Дианы. И я даже не «выше ожидаемого», как думает Костя.

Сжигая внутри себя все эти мысли, я повторяла движения труппы, что больше походили на припадок эпилептика, пока одна из круглый свечей не сорвалась с подсвечника, не прокатилась колбаской мимо девушек, врезаясь в занавес. Мгновение – и портьера справа от нас полыхнула двадцатиметровой волной огня. Алев, что в переводе означало пламя, зажгла на сцене сцену.

«Говорила тебе Лейла, нужны квадратные свечи…»

Взвыли сирены пожарной тревоги, закладывая уши. Охрана Рахата приступила к эвакуированию гостей и своего драгоценного босса. Женщины визжали. Слышались крики и битье посуды. Кто-то из обслуги пробовал сбить пламя, срывая занавеси, но оно разгоралось сильнее, перекинувшись на скатерти и поминальные венки (которые, оказывается, в Турции дарят на свадьбу гости, кто не смог посетить торжество).

– Выводи девушек! Уходи сама! – нашла я Лейлу, – дышите через мокрые никабы, они профильтруют дым! – я отдала ей свой, закрывая лицо моей первой учительницы танцев.

– Этого не было в плане, Ева!

– Я остаюсь! Беги!

Лейла скрылась в тумане Лондона, а я рванула обратно в зал.

– Ева! – нашел меня Костя, – сюда! Рахат с Дианой побежали на верхние этажи!

Мы увидели их на лестнице. Диана рвалась из рук пятиминутного мужа, но САМБО подучить ей не мешало бы. Или ей не давало махать ногами двадцатикилограммовое платье?

– Отпусти ее! – закричал Костя на турецком, а может быть курдском.

Рахат обернулся. На его лице чёрными тенями горели три застарелых въевшихся шрама.

– Как скажешь!

Он бросил Диану на лестницу, но его охрана тут же подхватила девушку и потащила наверх под командования Рахата.

– Они ведут её в букет! – переводил Костя.

– Что? Какой букет?

Рахат еще что-то кричал и одновременно плевался, и ржал в нашу сторону, пока не вытащил револьвер.

– Ложись!

Костя сбил меня с ног, и мы покатились вниз по ступенькам, сбивая колонны с фруктовыми статуями. Дымовая завеса от пожара мешала Рахату прицелиться, зато я ловко прицелилась грейпфрутом и швырнув его не хуже волейбольного мяча на игре с Костей, попала курду в голову. Чертыхаясь, голос его исчез.

– Я за ним! А ты найди девушек!

Мы разделились. Я пробежала вверх три пролета дворца пока не услышала крики и стук. Золотая дверь сотрясалась изнутри, как будто ее пытались выбить чем-то тяжелым.

– Вы там? – закричала я на английском, дергая за ручку.

Дым на этаже еще не был черным, как внизу, но серая поземка уже бежала мимо комнат.

– Нас заперли! Помогите!

А потом я услышала Диану:

– Ева! Рахат запер нас! Другого выхода нет!

– Эту дверь не выбить, – рассматривала я стальную раму. – Диана, на окнах есть решетки?

– Декоративные, из камня.

– Тогда выбирайтесь через окна! В соседнюю комнату!