Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Мама, перестань, — миролюбиво сказал Вадим и снова стиснул материнскую руку, — что ты такое говоришь. И, кстати, про здоровье… Тебе нельзя волноваться. У тебя же давление.

— Ты мне всегда это повторяешь.

— Конечно. Потому что у меня тоже нет запасной матери. И когда моя мама болеет, я очень переживаю. И я никогда не говорил, что забота о детях — это плохо. У нас со Светой самые лучшие в мире родители. Мы вас любим, мы вами гордимся, нам за вас не стыдно.

Мать слабо улыбнулась на эти слова:

— Слава богу.

— Не смейся. Я знаю что говорю. Потому что часто слышу подобные высказывания от знакомых. Отец… или мать… не так живет, не так думает, не то делает… мог добиться большего, потерять меньше или дать больше… А мы с сестрой никогда так не считали. Да, иногда вы не одобряете наши поступки, иногда мы не понимаем вас, но никогда мы не считали, что вы должны мыслить и жить по-другому.

Ангелина Дмитриевна вздохнула и накрыла руку сына своей. От коньяка внутри стало тепло, но это тепло не шло ни в какое сравнение с тем теплом, что подарили услышанные слова.

— Я завтра улетаю в Алжир, — сообщил Вадим, и только что разлившееся в груди у матери тепло заменил колючий холодок.

— Надолго? — тяжело выдохнула она.

— На две недели. У меня две сделки.

— Ты мне прошлый раз так же сказал. Вот точно так же. Две недели. Тебя не было пять месяцев! Пять месяцев!

— Мама, это вышло случайно.

— Случайно?! — взвилась она. Хотела всплеснуть обеими руками, но Вадим крепко держал правую. — Я почти полгода не знала, жив мой сын или мертв!

— Мама, ты преувеличиваешь. Я был жив и здоров, меня просто не выпускали из страны.

— Отец все министерство на уши поднял!

— Я знаю.

— Я поседела за эти пять месяцев! Посмотри, твоя мать уже седая! — взялась за крашенный, каштановый с рыжиной, локон.

— Мама, тебе очень идет твой новый цвет волос.

— Господи, ну как с тобой можно разговаривать? — почти простонала она, потом вздохнула и поправила прическу, отточенным жестом откинув со лба челку.

— Это было реальное недоразумение. Просто случай.

— Просто случай, — возмущенно выдохнула Ангелина Дмитриевна и уставилась в невозмутимые серые глаза любимого сына. — Случайно ты жил в отеле рядом с посольством, случайно посольство обстреляли, и совершенно случайно твой сопровождающий в этот момент вышел на балкон покурить!

— Представь, мамуль, вот такая приключилась херня. Я сам в шоке. Он пятнадцать минут покурил, я за эти пятнадцать минут почти полгода просидел. Он тоже.

— Хорошо, что просидел в отеле, а не в тюрьме. А то отправили бы вас куда-нибудь в Гуантанамо!

— Мама, ну какая Гуантанамо, нас из страны не выпускали как свидетелей. Теперь у меня другой сопровождающий. И он не курит.

— Меня это не успокаивает, — невесело рассмеялась. — И что вас в аэропорту встречает отряд автоматчиков, тоже ни черта меня не успокаивает. После этого ты хочешь, чтобы мы с отцом одобряли то, чем ты занимаешься.

— Я ж не Родину продаю, а зарабатываю на человеческой жадности. Причем легально.

— Угу, а поскольку жадность человеческая неискоренима, работы у тебя полно.

— Работы у меня полно, потому что Алжир покупает у нас все. Начиная с пуль и заканчивая вертолетами. Калаши, вообще, их все. Я знаю, что и кому продать. И арабы меня знают, и им нравится со мной работать.

— Ой, что ты мне рассказываешь, будто я не знаю, как наши чиновники оружие сбагривают.

— С меня взять нечего. Я просто посредник. Можно сказать, консультант. У меня все так же, как в салоне сотовой связи. Только проценты там побольше, нервов я трачу побольше. Ну и денег, соответственно, получаю побольше, — усмехнулся Вадим. — Переговоры провел, если надо затестить оружие, затестим. Отстрелять — отстреляем. И все — я свободен. Не смотри на меня так, будто я паука тебе съесть предлагаю.