Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Ты не должен коверкать свою жизнь… следуя какому-то чувству долга… ты мне ничего не должен, — заикаясь, проговорила ему в шею.

— Не полегчало, — констатировал с усмешкой Шамрай, и еще четверть часа они сидели молча. Он гладил ее спину и время от времени целовал лицо, собирая губами последние слезы.

Выплакавшись, Регина совсем обессилила, стала мягкая, беспомощная и податливая. Вадим, не выпуская из рук, уложил ее на кровать и ласково погладил по голове.

— Послушай…

— Подожди, — остановив его, Чарушина тяжело завозилась, — чтобы тебя послушать, мне надо лечь на другую сторону, а то ни черта не слышу.

Так получилось, что Шамрай уложил ее на левый бок, поэтому, прижавшись к его плечу левой щекой, она плохо слышала его слова.

Вадим подождал, пока Регина устроится в удобном положении, и немного погодя снова заговорил:

— Я действую не из чувства долга, как ты говоришь, а исходя из самых эгоистичных интересов. Никогда еще моя жизнь не была такой… организованной, что ли… несмотря на все проблемы, что нам выпали… никогда еще я не чувствовал под ногами землю так твердо. Понимаешь? А все почему? Потому что у меня появилась моя Кисуля.

— Овчинка выделки не стоила, — с горечью сказала Регина. — Вот именно, Вадик. Столько всего было… И Рейманы со своими загонами, и эти тупоголовые друзья, которые встали на их сторону… и чуть с родителями ты в пух и прах не разругался… а в итоге… досталась тебе глухая Кисуля… и куча проблем к ней в довесок.

— Зато сейчас у меня с семьей полное взаимопонимание. Папуля доволен, мамуля тем более. Работаю на благо страны, не мотаюсь по командировкам и, как мамуля говорит, не шляюсь по проституткам. Но без тебя этого бы не было. Согласись. Это все случилось, потому что ты со мной.

Она слабо засмеялась:

— И не дружишь с Сонькой. Вадим, я не хочу ждать, пока надоем тебе. Не хочу сводить тебя с ума своими припадками… Я, наверное, ко всему привыкну, но потом… а сейчас мне очень трудно…

— Это пройдет, — заверил он.

— Я хочу, но не могу. Я слышу то, что ты говоришь, Вадим, понимаю… Но чувствую по-другому. Мне хочется это сломать в себе, но я не знаю как, — призналась с отчаянием.

Она и правда хотела. Пыталась оттолкнуть злободневность своего положения, чтобы пробиться к какой-то точке опоры, но бессильно барахталась, тонула, вязла и никак не могла познать ту самую суть, которая должна была вытолкнуть ее на поверхность.

Вадим приподнялся на локте и, перебирая пальцами ее волосы, некоторое время смотрел на нее молча. В глаза цвета моря, в которых сейчас читалась безумная тоска.

— Не отдаляйся от меня, не надо. И не молчи. Я этого не люблю. Обещаю, все нежности во время секса буду шептать только в левое ухо.

— Это значительно облегчит мое существование, — засмеялась она, обрадовав Шамрая этим неожиданно непосредственным смехом.

— Регина, конечно, наша жизнь теперь немного изменится, но она не станет хуже. И я не стану любить тебя меньше, — пообещал и будто удивился своей догадке: — Или ты думаешь, я буду меньше тебя любить? Реня, я же тебя не за уши полюбил.

Эти слова прозвучали так просто, но так жизнеутверждающе, что Регина снова рассмеялась, а Вадим снова порадовался проскользнувшим в ее смехе ноткам беззаботности.

— Я буду любить тебя еще больше…

— Это пока ты меня голой не увидел.

— Киса, ты читаешь мои мысли. Пойдем в душ.

— Вместе?

— Да. Помоемся, погреемся, я потру тебе спинку.

— Испугать тебя своей синей задницей?

— Допустим, меня сложно чем-то напугать. Даже не пытайся.

— Ты пойдешь в душ сам, а я сама, — на полном серьезе упрямилась она.

— Нет, пойдем вместе. И вообще, если ты собралась меня бросить, то у меня должен быть прощальный секс. Чтобы как в последний раз.