Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Слышал. Все до последнего слова. А теперь ты меня послушай. С чего ты взяла, что можешь что-то решать за меня? Вот я могу решать за двоих, а ты нет.

— Почему?

— Потому что ты сейчас легко можешь натворить глупостей. Но я этого не позволю. Можешь ругаться, упрекать в бесчувствии…. хоть возмущайся, хоть плачь, хоть истери… Я просто хочу сохранить то, что мы построили, потому что ты сейчас этого сделать не сможешь.

Я сижу в замешательстве, смотрю в его серые глаза, пытаюсь уложить в голове услышанное, но Вадим не дает мне зациклиться на одной мысли:

— Пойдем, — говорит он и тянет за руку, поднимая с дивана, — у меня для тебя есть подарок.

— Только не говори, что кольцо.

— Нет, не кольцо. Лифчик я могу без тебя купить, а кольцо нет. Боюсь, размер не угадаю.

— Что это? — Еще некоторое время назад я, горя нетерпением, со всех ног понеслась бы в спальню, но сейчас меня захватывает неловкость. Мне самой немного непонятная, но она есть. — Скажи, что это. А то я… боюсь.

— Ничего особенного… приятная мелочь.

«Приятная мелочь» ждет меня на кровати. И это совсем не мелочь. Это огромный плюшевый медведь, почти с меня ростом.

— Это он? Это для меня? — тупо переспрашиваю я, снова захлебываясь от детского восторга.

— Все девочки любят игрушки, а я, по-моему, тебе ничего такого не дарил.

— Любим, конечно. Особенно мишек. Особенно белых. Боже, какой большой… и такой мягкий… — прижимаю его к себе и обнимаюсь с ним, как с человеком.

— Чтобы тебе скучно не было, пока я на работе.

— О-о-о, с ним мне будет очень весело, — смеюсь и плачу одновременно. Не успеваю сдержать слезы, и это очень плохо.

— Киса, ну что это… ну не плачь… — Шамрай начинает меня успокаивать, а мне от этого еще хуже.

— Все хорошо, — с трудом выдавливаю из себя, пытаюсь глубоко вздохнуть, но жесткий обруч на груди мешает.

— Я хотел, чтобы ты радовалась, а не плакала. Я его сейчас выброшу…

— Нет, ты что! Мне он нравится… он на тебя похож…

— Угу, папка меня тоже Мишкой хотел назвать, слава богу, пронесло. Иди ко мне… — Шамрай забирает у меня игрушку, и я, уже ничего вокруг не видя от нахлынувших слез, вслепую обнимаю его за плечи.

— Хорошо, давай поплачем, — будто соглашается он и, приподнимая меня над полом, садится вместе со мной на кровать.

— Ты… не мне его купил, ты Еве его купил…

— Может быть. Смерть как хочу стать отцом.

— Я тебе сказала, что для этого нужно сделать.

— Я даже не хочу слушать этот бред. Все будет хорошо. Сейчас тебе плохо, завтра тебе плохо, послезавтра плохо… а потом ты успокоишься, и все снова будет хорошо.

— А если не будет?

— Будет. Ты же моя радость, ты делаешь меня счастливым. Все будет.

— Тебя счастливым делает то, что я не смогла тебе родить? Я даже не смогла родить… — Боль ломает грудную клетку, и я начинаю запинаться. — Я убила нашего ребенка…

— Не ты. Это был несчастный случай. Такой вот своеобразный несчастный случай. Чтобы я этого больше не слышал. Меня счастливым делает то, что у меня есть ты. Мне не нужна другая женщина. Ты обещала мне дочку, вот ты мне ее и родишь.

Глава 29

Мужчины могут переварить все в себе, так уж они устроены, а женщине обязательно надо свою боль выплакать. От души. Из души. Из самого нутра выплеснуть. Регина нуждалась в этом особенно, ибо, за исключением того раза перед абортом, больше и не плакала, боявшись давать волю слезам. Тогда от рыданий заложило уши, и она испугалась, что совсем оглохнет.

Сегодня кровь тоже ударила в голову, и кроме пульса в висках не различалось почти никаких звуков, но остановиться было невозможно, слишком много накопилось напряжения. Слишком часто гасила Чарушина в себе подобные порывы.

— Ты еще не оглох от моих воплей? — хрипло поинтересовалась она, наконец, успокоившись и притихнув.

— Тебе полегчало? — в ответ спросил Вадим.