Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Мои любимые, — улыбнулась она, взяв цветы, и ее улыбка легла Шамраю на душу ощутимым теплом. — Что за повод?

— Я к тебе с предложением.

— С каким? — шутливо нахмурилась Чарушина.

Он выложил из портфеля на стол принесенный документ.

— Подписывай.

— Шамрай, зачем тебе глухая жена? — засмеялась она, увидев заполненное заявление о регистрации брака. На нем не хватало только ее подписи.

Она будто смеялась и будто шутила, но при этом не смотрела в глаза. Она даже немного отступила от стола, будто боялась поддаться искушению и сделать именно то, чего от нее ждали.

— Киса, не трепи мне нервы такими заявлениями. Рисуй автограф. Ты мне обещала, помнишь? Ромахи не врут. — Ему не нравилось, что она медлит. Ему не нравились ее сомнения.

— О, да! — засмеялась Киса. — Такое разве забудешь! Реня выходи за меня, а сам пьяный и весь в помаде!

— Не весь! Я ж говорил, у коллеги был день рождения, я не мог не пойти. Мне еще с ним работать.

— Сама не знаю, как я тебя тогда не придушила!

— Киса, ей-богу, я же не с помадой на члене пришел! Подумаешь, рукав где-то замарал… само прилипло.

— Помада сама не прилипает! А вот баба какая-нибудь! с помадой на губах! вполне может прилипнуть!

— Честно говоря, я мог бы еще в загсе в этой графе крестик за тебя поставить, и это бы прокатило. Но я не стал, чтобы ты потом не говорила, что я сделал это за твоей спиной. Притащил сюда эту бумажку чисто из уважения к тебе. Так что, давай, рисуй.

Регина снова шагнула к столу и взяла в руки документ.

— Надо же, и фамилию свою вписал… а может, я хочу свою оставить…

— Я тебе оставлю, — проворчал Вадя.

— Что? — переспросила Чарушина, не расслышав.

— Я говорю, — сказал так, чтобы она его поняла, — нечего мне сцены ревности тут закатывать, ты мне еще не жена. Ты еще бесправная. Вот черканешь подпись — тогда и закатывай.

— Ах вот как мы заговорили! — ахнула «не жена». — Я тебе сейчас такую сцену закачу, не откатаешь!

— Давай, Киса, — хмыкнул он и щелкнул авторучкой, — все ваши медсестры сдохнут от зависти. Смерть как люблю, когда ты ревнуешь.

Регина выхватила у него ручку, чтобы расписаться.

— Не пишет!

— Подожди, — достал из портфеля еще одну, — не ту дал. Вот эта точно пишет.

— А когда свадьба? — вдруг разволновалась она, чувствуя прилив крови к щекам.

— Тридцатого декабря.

— Ты сам выбрал или так получилось?

— Сам.

— А меня не надо спрашивать?

— Не надо. Ты должна быть со мной согласна.

— Почему это? — вскинула глаза.

— Потому что бабу из ребра Адама сделали. Давай, Киса, рисуй автограф, потом доругаемся, сейчас некогда.

— Потом ругаться будет уже поздно. — Быстро пробежала глазами по четко заполненным строчкам.

— Вот и слава богу.

— А? — оторвала взгляд от документа и посмотрела на Вадима.

— Люблю я тебя, говорю! — почти крикнул он.

Чарушина улыбнулась, поставила подпись в заявлении и громко выдохнула. Ей стало страшно. Неожиданно очень-очень страшно. До колкого озноба в позвоночнике.

— Вадик, ну что ты делаешь? Какая свадьба тридцатого декабря? Я даже не знаю, что будет завтра, — прошептала она, надеясь, что он понимает ее правильно, потому что она сама себя снова не слышала.

— Завтра все будет хорошо. И послезавтра все будет хорошо. И тридцатого декабря все будет хорошо, — сказал он громко.

— Я сейчас не понимаю, что вокруг происходит.

— Нам ничего не должно мешать. Это только формальность, ты и сама это прекрасно знаешь. Мы все равно живем вместе. И почему у меня теща уже есть, а жены до сих пор нет? Это как-то неправильно, — шутливо возмутился и поцеловал ее. Легко и нежно, будто между ними уже пролегли эти два им продуманные месяца, и все у них так, как он обещал.

Все у них — хорошо.