Агония - Оксана Сергеева (2018)

— А твой Вадик, что, миллионер? Или вам деньги некуда девать? Я прекрасно знаю, во сколько обойдется лечение. Пусть отец раскошеливается, а вы уж найдете, куда эти деньги потратить. Ты сейчас на аудиограмму будешь каждые два-три дня бегать, и все эти препараты очень дорогие. А с Вадимом я сама поговорю… — вздохнула Елена Ивановна, утомленная этим недолгим, но очень эмоциональным разговором с отцом своей дочери.

— Что?

— С Вадиком я сама поговорю, — снова громче повторила мать и снова чуть дрожащей рукой погладила Регину по волосам.

— О чем речь? — спросил Шамрай, входя в палату.

— Гонит меня, представляешь! Езжай, говорит, мама, домой, нечего тебе тут делать. Как это езжай?

— Не переживайте. Регина не одна, у нее все есть. Не надо паниковать. Это бессмысленно и очень вредит здоровью.

Чарушина все еще с сомнением смотрела на дочь, но та от своих слов не отказалась.

— Ладно, — нехотя согласилась она.

— Я вас провожу.

Елена Ивановна еще немного побыла в палате, а потом вышла в коридор, оставив Вадима наедине с Региной. Она все еще лежала под капельницей, поэтому обнять, как хотелось, любимую он ее не смог, а только, пригнувшись, поцеловал в губы.

— Что тебе сказал врач? — спросила Реня, глядя ему в лицо.

Если плохо его слышала, не всегда переспрашивала — читала по губам. А иногда просто догадывалась, что именно он говорит.

— То же самое, что и вчера. Все это из-за стресса, поэтому нервничать тебе категорически нельзя.

— Как тут не нервничать?

— Постарайся. Потерпи. Я люблю тебя, — снова поцеловал ее, говоря последние слова прямо в ухо.

— И я тебя.

— Все будет хорошо.

— Угу, — невесело улыбнулась она и тронула свободной рукой его небритую щеку, — хорошо там, где нас нет…

— Что тебе привезти завтра? Что ты хочешь?

— Не знаю. У меня все есть.

— Как придумаешь, напиши.

— Напишу. Езжай, а то уже поздно. Маму проводи…

— Обязательно.

— И успокой, а то она разнервничалась.

— Успокою.

— Иди. Мама ждет.

— Я завтра побуду с тобой подольше.

— Хорошо, я буду тебя ждать.

С тяжелым сердцем Шамрай вышел из палаты, и они с Еленой Ивановной медленно пошли к выходу, заговорив только на улице.

— Когда что-то такое происходит, в первую очередь винишь себя, — призналась женщина.

— Вы тут причем? — возразил Вадим, хотя примерно так же себя чувствовал. Виноватым.

За день до приступа у Регины заложило уши, разболелась голова, и стало плохо в душе. Но они оба не придали этому серьезного значения, решив, что это банальная простуда.

А на следующий день Регина оглохла…

— Врач сказал, что нам повезло, мы вовремя успели. Пациенты с такой проблемой, как правило, обращаются в больницу, когда происходит острая потеря слуха и изменения уже необратимы. До этого они просто не понимают, что происходит. Регина тоже думала, что простудилась…

— Необратимы? Она мне сказала, что через неделю ее выпишут, и все будет нормально.

— Острый неврит слухового нерва. С таким диагнозом чуда не ждите. Чуда не будет, — прямо и жестко сказал Вадим, вдребезги разбивая материнские надежды на лучшее.

— Господи, звучит, как приговор, — подавленно произнесла Елена Ивановна.

Она шла в распахнутом пальто, но не чувствовала ни ветра, ни холода, горя внутри отчаянием и болью за дочь.

— Потому что это так и есть, — но Шамрай и не думал смягчать тон и щадить материнские чувства. — Чем быстрее вы привыкните к этой мысли, тем быстрее потом Регина придет в себя и научится жить по-новому. Надо спасать то, что осталось. Правым ухом она уже не слышит, теперь главное, не потерять и левое.

— Совсем нет никакой надежды? — Елена Ивановна и сама не заметила, как остановилась.

— Нерв еще живой. Восстановить слух попытаются хотя бы частично, но гарантий не дают. С таким диагнозом нет никаких гарантий.