Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

– Во-вторых, – продолжает она, – компания – это компания, а деньги – это просто деньги. У нас с Джеффом было очень четкое понимание, когда дело касалось Джона и его сотрудничества с лейблом. Его обязанности как отца должны были превалировать над работой. Всегда. И точка. Я ни на секунду не задумывалась, что он нарушит эти границы, и, полагаю, именно поэтому мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что на самом деле происходит. Но он это сделал. Моя семья превыше всего, и Джефф узнает, что случается, когда ты нарушаешь семейные границы.

Родители поднимают бокалы, и мама прочищает горло.

– Я бы очень хотела увидеть электронные письма, касающиеся моего сына, пожалуйста.

Остальные кивают в знак согласия, и миссис Брекстон обещает разослать их сегодня вечером. В этот момент Зак выходит из комнаты, он выглядит немного позеленевшим. Обеспокоенный, я следую за ним и нахожу парня у лифта. Он прижался спиной к стене.

– Ты в порядке? – бормочу я.

Здесь не так уединенно, мы все равно слышим каждое слово, сказанное остальными.

– Да. Да, я просто… – Он качает головой. – Все происходит так стремительно. Вчера утром мы были тайной, и группе ничего не угрожало. А теперь мы раскрылись, и все говорят о нас. Мы можем лишиться всего. Адвокаты, электронные письма и…

– Тебе нужен воздух?

– Да, пожалуйста.

Предупредив остальных, мы скрываемся в лифте. Он нажимает на третий этаж, там расположены бассейн и тренажерный зал. Парень откидывает голову назад, глубоко вдохнув. Когда Зак выдыхает, он опускает голову и смотрит на меня потемневшими глазами. Он протягивает руку, жестом приглашая меня подойти ближе. Я встаю между его разведенных ног и грубо прижимаюсь губами к его губам. Мы впервые остались наедине после концерта. Вдруг я понимаю, как отчаянно хотел почувствовать его кожу под своими пальцами, притянуть Зака к себе и удерживать до тех пор, пока весь адреналин и напряжение не покинут мои мышцы.

– Боже, наконец-то, – выдыхает он между поцелуями, и я почти теряю рассудок, обхватив его шею и прижав к себе.

Мне требуется добрых пару секунд, чтобы понять, что слышен звонок лифта, и неохотно отступить назад.

Мы целомудренно держимся на расстоянии нескольких футов друг от друга, пока идем мимо полупустого бассейна. В воде плещутся члены небольшой семьи, и они не обращают на нас никакого внимания, но привычка уже укоренилась. Только когда мы садимся в отдаленное кресло-качалку с видом на бассейн, я беру его руку в свою.

Зак удивленно смотрит на нее, а потом до него доходит: мы больше не являемся тайной. Держаться за руки на публике – не наказуемый проступок.

Зак непринужденно выуживает телефон. Очевидно, он так же заинтересован в изучении вышеупомянутых хештегов, как и я. Я наблюдаю за ним через плечо, затем отвлекаюсь на свой собственный телефон. Нахожу огромное количество наших совместных фотографий. Одна из них, сделанная в тот момент, когда Зак поднял наши соединенные руки, пользуется особой популярностью. Ее неустанно публикуют как в постах, так и в крупных СМИ. Но есть и другие фотографии. На некоторых наша группа позирует на вручении наград, на других мы с Заком улыбаемся друг другу на мероприятиях, а где-то мы общаемся на сцене во время американского тура Months by Years.

Оказывается, до того, как Chorus разорвал нас на части, мы часто смотрели друг на друга. Оглядываясь назад, я, наверное, уже тогда должен был догадаться, что между нами что-то есть.

Конечно, это не вся оказанная нам поддержка. То тут, то там встречаются жестокие слова и угрозы. Иногда они исходят от безликих аккаунтов, иногда от реальных. Увидев их, я чувствую себя так, словно меня ударили в живот. И хотя такие слова встречаются реже, чем добрые, они кажутся более громкими.