Нельзя - Лаура Тонян

Мне нужна была компания Исайи. Я сказала водителю название одного из двух клубов Маринелли. Назвала наугад. Возможно, он сейчас зависал в «Джорджоне», но звонить Исайе заранее мне совсем не хотелось. А вдруг он сообщит Алистеру, куда я еду?.. Может, Исайи вообще нет ни в одном клубе, ни в другом, а сам он в это время хорошо проводит время с женщиной у себя дома. Но именно сегодня я готова была рисковать.

Солнце уже клонилось к горизонту, закат разукрасил небо лиловыми полосами. Город проплывал в окне машины, я рассматривала открывающиеся пейзажи в тот момент, когда телефон в сумочке приглушённо пропищал. На значке месенджера всплыла красная единичка — я думала, это написал Дино или, может быть, Элен. Но нет, сообщение пришло от учителя Корса.

«Танцор умирает дважды — первый раз, когда он прекращает танцевать, и эта смерть более болезненна». Марта Грэм

Если ты можешь не танцевать — не танцуй, Джо.

Сжав телефон пальцами обеих рук, я ещё долго вглядывалась в дисплей, пока он, наконец, не погас. Алистер не мог продолжать оставаться смыслом моей жизни. Сам того не желая, он стал для меня всем. Я видела в нем не только любимого мужчину; мне так не хватало в жизни моего дорогого папы, что я как бы неосознанно перекладывала на Алистера роль отца. Но он не обязан был ее исполнять, он вообще мне ничего не должен был. Я хотела, чтобы он был со мной, потому что хочет этого сам, а не потому, что жалеет меня.

* * *

Ночь была еще не близко, однако людей около «Танцовщиц» собралось немало. Парни и девушки курили и смеялись, активно общались, сновали вокруг двухэтажной постройки. Центральная дверь в здание из красного кирпича вообще практически не закрывалась. Я заплатила водителю и, выйдя из белого минивэена, принялась сразу одергивать подол короткого платья. Почему мне казалось, что я совершаю что-то нехорошее? Да, я не предупредила Алистера о своем приезде сюда, но я ведь не изменять ему собралась.

После своего первого посещения этого клуба я чуточку заинтересовалась жанровой живописью, которую так боготворил Маринелли. Ничего серьезного: просто прочитала с десяток статей и скачала себе в отдельную папку фотографии картин художников Джоджоне и Эдгара Дега. Правда, во втором клубе Исайи, в «Джорджоне» я еще не была. Да и, если честно, вот эта огромная картина, украшавшая фасад известного в Риме здания, вызывала у меня табун мурашек на коже. Особенно сейчас. Я не могла сдвинуться с места, потому что во все глаза разглядывала каждую деталь «Голубых танцовщиц». Да, пускай это была одна из множества копий, но она прекрасно передавала любовь художника к искусству, к балеринам. Дега написал артисток, что в ожидании выхода поправляли свои наряды за кулисами. Казалось, я могла почувствовать их волнение и даже могла представить, как пластично они двигаются — настолько искусно переданы настроения и дух балета.

Если можешь не танцевать — не танцуй, Джо.

Эти вызывающие восхищение девушки явно не представляли свои жизни без танца. А я?

У меня в памяти не сохранилось точное расположение других шедевров Дега в клубе Исайи, я только помнила о другой копии «Голубых танцовщиц» над диджейским пультом, почти под самым потолком. Но, смело шагая к входным дверям, я уже точно знала, что буду смотреть на эти произведения искусства совсем по-другому. Да и сам Исайя теперь вызывал во мне куда большую симпатию: он не так поверхностен, как может показаться изначально.