Игра вслепую - Эдмон Бали

— Как скажешь, Джек, — отозвался я и нанес ему резкий удар под дых, а потом рубанул по шее ребром ладони. Он рухнул к моим ногам, а я тут же распластался рядом с ним, потому что услышал звук мотора. Машина проехала мимо и помчалась в ту сторону, откуда я только что сбежал. Больше я никому не доверял, даже Джеку. В рукопашной схватке на ковре мы с ним были равны, но тут я легко вырубил его, потому что он не ожидал ничего подобного. Что ж, и я не ожидал, что он бросит меня на растерзание русским головорезам. Немного полежит и очнется, а я уже буду далеко.

Я обыскал карманы Джека, забрал ключи от машины и пистолет. Машина оказалась «Вольво», которая легко завелась и повезла меня обратно к Элин, но самым кружным путем, который только можно было выбрать. Я хотел ехать как можно дольше и основательно запутать следы.

Глава восьмая

1

Я добрался до места к пяти утра, и не успел выйти из машины, как Элин оказалась у меня в объятиях.

— Алан! — вскричала она вместо приветствия. — У тебя кровь на щеке!

Я приложил руку к щеке и почувствовал довольно болезненный порез. Наверное, зацепило, когда взорвался баллончик с пропаном.

— Пойдем в дом, — попросил я.

В холле нас встретила Сигурлин. Она оглядела меня с ног до головы и заметила:

— У тебя куртка прожжена.

— Да, — согласился я. — Не досмотрел.

— Что случилось? — спросила Элин.

— Поговорил с Кенникеном, — вяло отозвался я.

У меня наступила реакция, я ощущал какую-то невероятную слабость, даже разговаривать было трудно.

— Кофе есть? — спросил я у Сигурлин.

— Да что случилось? — почти закричала Элин. — Что Кенникен?

— Позже, все позже.

— У тебя такой вид, будто ты неделю не спал, — бесстрастно отметила Сигурлин. — Наверху есть кровать…

— Нет, — покачал я головой, — мы… уезжаем.

— Но перед этим нужно выпить кофе, — сказала Сигурлин, переглянувшись с Элин. — Все готово, я с вечера держу кофейник на огне. Пошли на кухню.

Я высыпал чуть ли не половину сахарницы в обжигающий черный напиток. Кофе был потрясающим. Сигурлин выглянула в окно и увидела «Вольво».

— А где наша машина?

— Развалилась, — скривился я. — Сколько я тебе должен, Сигурлин?

— Не к спеху, — отмахнулась она. — Элин мне все рассказала.

В её голосе явственно слышались нотки осуждения.

— Зря ты это сделала, Элин, — тихо заметил я.

— Мне нужно было с кем-то поговорить! — взорвалась она.

— Ты должен пойти в полицию, — вынесла свой вердикт Сигурлин.

— Не стоит, — покачал я головой. — Пока потери несут только профессионалы, которые умеют рисковать и всегда к этому готовы. Но любой посторонний человек, даже в полицейской форме, мгновенно станет жертвой, причем невинной. А я этого не хочу.

— Но зачем оставлять все на этом уровне? Пусть этим займутся политики и дипломаты.

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла.

— Сигурлин, когда я впервые приехал в эту страну, кто-то сказал мне, что существуют три вещи, которые исландец не может объяснить никому, даже другому исландцу: политическую систему страны, её экономическую политику и законы о выпивке. Последнее пока не при чем, но политика и экономика по-прежнему необъяснимы.

— Я даже не понимаю, о чем ты говоришь, — заметила Элин.

— Об этом холодильнике, — невозмутимо отозвался я. — Об электрической кофемолке и чайнике. О радиоприемнике, наконец. Все это импортируется, а импорт не может существовать без экспорта, правильно? Исландия может экспортировать рыбу, баранину и шерсть, так? Косяки сельди и без того отошли на несколько сотен километров от вашего побережья. По-моему, неприятностей достаточно.

— К чему ты клонишь? — нахмурилась Сигурлин.