Комплекс Мадонны - Норман Богнер (1997)

— Да, он говорил кое-что об этом, и я лишь повторяю его слова: «Мне все равно, сколько денег потребуется для того, чтобы вылечить ее. Я на много лет старше ее, и я люблю ее больше собственной жизни». И еще что-то о безумии среднего возраста, но он был готов посвятить себя всего молодой женщине независимо от исхода лечения.

— Вам известно, что он под этим подразумевал?

— Ну, была ли необходимость помещать ее в лечебницу.

— Не было ли у вас причин заподозрить, что мистер Франклин лжет?

— Нет, разумеется, нет. Никаких.

— Он не раскрывал вам планы и надежды, которые питал в отношении мисс Хикман?

— Раскрывал. Он сказал мне, что как только она выздоровеет, то он женится на ней, если она согласится.

— Вам когда-либо приходили мысли, что он психически ненормален?

— Я не лечил его, поэтому сказать трудно.

— Хорошо. Не казался ли он вам истеричным, неуравновешенным, необъяснимо возбужденным?

— Нет, он производил впечатление в высшей степени уравновешенного человека.

— Вы не обещали рассказать ему через месяц-два после начала лечения, какой продолжительности курс потребуется мисс Хикман?

— Я сказал, что постараюсь определить это.

— Мистер Франклин не просил вас держать его в курсе того, как протекает лечение?

— Да, просил.

— Вы давали ему заверения, что сделаете это?

— Возможно, давал.

— Вы говорили или не говорили, что будете держать его в курсе?

— Вероятно, говорил.

— Вероятно, вы говорили. Не вел ли мистер Франклин по отношению к мисс Хикман себя как заботливый супруг?

— Да, создавалось такое впечатление.

— Когда он вышел из вашего кабинета, вы составили о нем какое-либо мнение?

— Как я говорил, он произвел на меня большое впечатление.

— Лично он или то, что вы о нем читали?

— Лично мистер Франклин.

— Был ли он человеком, которого вам хотелось бы узнать лучше?

— Да.

— Почему, доктор Фрер?

— Я уважал его.

— Теперь рассмотрим случай с заботливой женой, мужу которой вы помогаете. На каком этапе лечения вы посвящаете ее в то, как оно протекает?

— Это зависит лишь от того, поможет ли это больному. Сначала я должен определить это. Никакого определенного этапа нет.

— Все зависит исключительно от вашего профессионального суждения?

— Да, сэр.

— Не спрашивал ли мистер Франклин вас постоянно об успехах лечения мисс Хикман?

— Да, спрашивал.

— Вы ему сообщали о них?

— Я говорил, что ей становится лучше, но потребуется какое-то время.

— Не был ли мистер Франклин обеспокоен и не удовлетворен такими ответами?

— Был. Он хотел знать больше.

— Но вы решили не говорить ему?

— Я полагал, что так будет лучше для мисс Хикман — в конце концов, именно она являлась моей пациенткой.

— А мистер Франклин был просто открытой чековой книжкой? Как вы полагаете, устроил бы мистер Франклин ограбление вашего кабинета, если бы вы сообщили ему все, что он хотел знать?

Сэндфорд вскочил на ноги:

— Протестую, прошу снять вопрос.

— Вопрос снимается.

— Просила ли вас мисс Хикман о том, чтобы вы ничего не говорили мистеру Франклину о ее болезни?

— Она жила в ужасе перед тем, что я это сделаю.

— Значит, вы уступили ее желаниям — желаниям больной женщины с расстроенной психикой, а не просьбам рассудительного умного мужчины, который и обратился к вам?

— Я не уступал ничьим желаниям. Просто я твердо решил, что не буду информировать мистера Франклина о ходе лечения.

— Было ли вам известно, что после нескольких первых месяцев мистер Франклин начал волноваться и беспокоиться о состоянии мисс Хикман?

— Он неоднократно говорил мне об этом.

— Предпринимали ли вы что-либо, чтобы рассеять его опасения?

— Я уверял его, что Барбаре становится лучше.