Индира - Бонкимчондро Чоттопаддхай (2006)

Ни разу не доводилось мне прежде побывать на Ганге. И когда спокойная, широкая река засверкала передо мной, душа моя исполнилась восторга. На какой-то миг я даже позабыла про все свои злоключения, любуясь, как по зеркальной поверхности реки, позолоченные солнцем, пробегают время от времени небольшие волны.

Водная гладь казалась бескрайней. По берегам тянулись нескончаемые ряды деревьев. А сколько там было лодок! Со всех сторон доносился плеск весел. Шумно было и на спусках к реке. Кто только не приходил к Ганге, чтобы совершить омовение! Песок на берегу был светел и чист, словно облако в погожий день. И над всем этим великолепием разливалось многоголосое пение птиц.

Да! Ганга воистину священная река!

И все время, пока мы плыли, я не уставала любоваться ею.

Накануне нашего прибытия в Калькутту, перед наступлением сумерек, на Ганге начался прилив. Пришлось причалить к гхату[10] у одной тихой деревушки. Здесь тоже все было ново и интересно для меня: и рыбаки в маленьких лодках, напоминающих скорлупу плода пизанго, и ученый брахман, который, сидя на ступеньках гхата, толковал шастры[11]. А вечером к реке пришли красивые, нарядно одетые женщины. Со смехом и шутками они черпали кувшинами воду и снова выливали ее, и, глядя на них, я вспоминала одну старинную песню:

Кувшин прижав к бедру,

иду я за водой,

Наполнила кувшин —

пора бы и домой,

Но в этот самый миг,

и на один лишь миг,

Сам Кришна предо мной

таинственно возник…

Смотрю я — пуст кувшин,

а в нем была вода!

И Кришна вдруг исчез

Неведомо куда…[12]

Затем к реке пришли две девочки лет семи-восьми. Как я потом узнала, одну звали Омола, а другую — Нирммола. Я бы не назвала их красивыми, но у них были милые личики. В ушах поблескивали серьги, на руках — браслеты, на шее — ожерелья, и это придавало им своеобразную прелесть. Ноги их четырьмя рядами обвивали цепочки. Волосы были стянуты на затылке узлом и украшены цветами. Каждая девочка несла на бедре по кувшинчику. Спускаясь к гхату, девочки пели песню о приливе. Мне запомнились и девочки, и их песня, потому что она мне тоже очень понравилась. Девочки пели по очереди, по куплету.

Запела Омола:

И на рисовом поле — волны.

И в бамбуковой роще — волны,

Пойдемте, подруги, по воду,

Кувшины свои наполним…

Нирммола продолжала:

Около гхата нашего

Цветами кусты украшены,

Пойдемте, подруги, по воду,

Кувшины свои наполним…

Снова вступила Омола:

У нас красивы наряды,

Звонко смеемся — рады мы

Тому, что так хороши мы,

Тому, что идем с кувшинами,

Ноги наши увенчаны

Браслетами с бубенчиками,

Всем на свете довольны мы —

Идемте ж, подруги, по воду,

Кувшины свои наполним…

А Нирммола отвечала ей:

Мы охрой ступни расписали,

Надели с узорами сари,

Шагам нашим, неторопливым,

Браслеты вторят игривые,

И, слушая их,

Не спешим мы,

Идем потихоньку по воду

Пока с пустыми кувшинами…

Потом снова запела Омола:

Детям игры наскучили —

Но дома сидеть им лучше ли?

Старухи не ищут повода

Ходить с кувшинами по воду,

А нам, нарядно одетым,

Приятно звенеть браслетами.

…Все ближе подходим к гхату,

И дышится вольно-вольно…

Последние две строки девочки спели вместе:

Сейчас мы наши кувшины

Водой до краев наполним!

Такой беззаботностью веяло от этих милых детей, что и мне жизнь перестала казаться трудной и мрачной.

— Чего это ты, разинув рот, слушаешь такую глупую песню? — спросила меня супруга господина Бошу.