Роман женщины - Александр Дюма-сын (1994)

— Нет, не знаю; но почему вы спрашиваете?

— Потому что она не сводила с вас бинокля в продолжение целого акта; я почти убежден, что это та самая женщина, которая вам писала.

— Отчего вы так думаете?

— Настойчивость, с которой она хочет быть замеченной, заставляет меня сделать такое предположение, и я готов держать пари, что это она послала вам записку.

— Все быть может, — небрежно отвечал Эмануил.

— Так это вас не слишком-то занимает?

— А как бы вы думали? Тем не менее я ей весьма благодарен за удовольствие, доставленное мне «Жидовкой», которую иначе, по своей лености, я и не вздумал бы поехать слушать.

— Эта женщина очаровательна, — продолжал барон, заметивший, что можно рассматривать ее сколько душе угодно. — У нее прелестные черные волосы, к которым так идет этот сризовый бархат; чудесные зубы, улыбка — кораллы и перлы, как говорят лучшие поэты, матовый цвет лица и брови, так много обещающие… черт возьми! Она очень хороша. Посмотрите эти плечи, грудь, руки, красную шаль, вышитую золотом, которая так резко отделяется от белого платья; о, она своего рода артистка. Обрамленная таким образом, она похожа на одну из картин Тициана; нечего сказать, Эмануил, вы счастливы.

Это было сказано тоном, в котором было и приличие, и насмешка, заставившая де Бриона улыбнуться.

— Посмотрите на нее, — продолжал барон, подавая бинокль Эмануилу.

Незнакомка с удивительным инстинктом, свойственным женщинам, угадала, что в ложе Эмануила занимались ею; она видела, как передавал барон бинокль своему другу, и, казалось, раздумывала, какую бы принять позу, чтобы более понравиться де Бриону. Это не ускользнуло от внимания барона, который, убеждаясь более и более, сказал:

— Эта женщина и ваш таинственный корреспондент — одно и то же лицо, уверяю вас; впрочем, мы узнаем это. Вот маркиз де Гриж входит в ее ложу.

— Так вас это занимает, любезный барон? — спросил Эмануил, опуская бинокль.

— Признаюсь, что да.

— Как бы мне хотелось быть на вашем месте.

В эту минуту барон послал рукою приветствие молодому человеку, входящему в ложу незнакомки, делая знак, чтобы он пришел в их ложу, на что тот утвердительно наклонил голову.

Через несколько времени маркиз де Гриж вошел в ложу друзей; он протянул руку барону и поклонился Эмануилу, которому барон его представил.

— Кто эта очаровательная женщина, из ложи которой вы только что вышли? — спросил барон у маркиза.

— Как, вы не знаете ее? — спросил с удивлением последний, между тем как Эмануил, казалось, вовсе не обращал внимания на их разговор. — Это прелестная Юлия Ловели.

— Судя по имени, она должна быть и англичанка и итальянка в одно и то же время; где ж ее родина?

— Она француженка, — отвечал, улыбаясь, маркиз, — но оригинальная француженка: вглядитесь в нее хорошенько, невозможно, чтобы где-нибудь вы не встречали ее прежде.

Барон снова принялся лорнировать Юлию.

— Действительно, — сказал он, — эта головка мне не совсем незнакома.

— Она бывает на всех первых представлениях опер, у нее абонированная ложа в итальянских спектаклях.

— А, теперь я ее припоминаю; но скажите, пожалуйста, это камелия и, кажется, она была любовницей герцога де Пол…

— Именно так.

— О, так я ее знаю! Нет сомнения, — продолжал барон, обращаясь к Эмануилу, — это она вам прислала письмо.

— Письмо без подписи, три или четыре строчки, назначение свидания? — проговорил маркиз.

— Сегодня, здесь, — подтвердил Эмануил.

— Это она, и не сомневайтесь более; я узнаю ее манеру.

— Так подобные письма ее привычка?