Новый Орлеан - Клейтон Мэтьюз

Эндоу взял коробку под мышку и посмотрел на часы. Семь тридцать, время, когда он обычно уходит на работу.

Когда он, тихонько прикрыв дверь, вышел из комнаты, Эстелл окликнула его с балкона:

— Френ, милый, иди сюда скорее! Как раз идет пеший парад, как его местные называют! Ты только посмотри на эти немыслимые костюмы!

Через открытые балконные двери с улицы доносился шум неуемного веселья.

— Времени нет, малышка. Надо идти, а то опоздаю на работу, — ответил Эндоу.

Эстелл въехала в комнату, попыхивая зажатой в губах сигаретой, пухлое лицо ее выражало сочувствие.

— Бедненький мой, даже сегодня приходится работать! Могу поспорить, что сегодня в Новом Орлеане вообще вряд ли кто работает. Я-то думала, что твои скряги ненасытные хоть сегодня гараж закроют!

Сердце у Эндоу екнуло. Он совсем упустил из виду, что сегодня гараж может быть закрыт, он ведь не появлялся там уже целую неделю. Однако тут же прогнал поднявшуюся было в душе тревогу. Какое это имеет значение?

— У них накопилось много работы. А нам нужны деньги, — невозмутимо объяснил он жене. — И потом, ты же знаешь, парадами я не интересуюсь. Скачут полуголые, пьяные все, развратники этакие. Мне тут один парень на днях рассказывал, что в прошлом году собственными глазами видел, как какая-то парочка совокуплялась прямо на крыльце средь бела дня и на глазах у Бога и всех людей! Таких Господь должен поразить насмерть!

— Так ведь масленица же, Френ! — возразила она, но, увидев, как его лицо исказила неодобрительная гримаса, поторопилась добавить:

— Ты прав, конечно.

Он подошел к ней и чмокнул в щеку. Эстелл указала на коробку:

— А это у тебя что?

— Да кое-что из старой одежды, — нашелся Эндоу. — Отдам бедным.

— Какая еще одежда? А что ж ты мне ничего не ска… — Она оборвала себя, понимающе кивнула головой и ласково произнесла:

— Ты у меня такой добрый и заботливый, Френ. Счастливо тебе, милый!

— Спасибо. — Он вдруг рассмеялся, что случалось с ним весьма редко. — Кто знает, а вдруг сегодняшний день станет самым счастливым днем в моей жизни!

— Может, сегодня, пока ты работаешь, тебе в голову придет удачный конец для твоей книги, — радостно улыбнулась ему в ответ Эстелл.

Мартин Сент-Клауд в этот последний день масленицы тоже проснулся рано. Ему надо было сделать несколько телефонных звонков и приготовиться к параду. Ракель все еще спала на своей кровати. Вчера вечером Мартин принял пару таблеток снотворного и поэтому даже не слышал, как она вернулась.

Изо всех сил стараясь не шуметь, он побрился, принял душ и оделся. Незадолго до девяти он уже был готов к выходу. Но прежде заглянул в спальню. Ракель по-прежнему спала, повернувшись теперь на спину, одна рука выпростана из-под одеяла и лежит на груди, светлые волосы рассыпаны по лицу. Рот слегка приоткрыт, упавшая на него легкая прядка шевелится в такт ее дыханию. Мартин хотел было разбудить ее, но передумал. Испугался, что между ними вновь вспыхнет ссора, а сегодня утром ему было не до этого.

Склонившись к Ракель, он осторожно коснулся губами ее щеки и выпрямился с брезгливой гримасой. В ноздри ему ударило жутким перегаром.

Напиться где-то до подобного состояния было так непохоже на Ракель, что вскипевшее в нем было негодование прошло почти моментально, и Мартина охватила волна жалости к ней. Она, видимо, действительно была глубоко огорчена и обижена Он вновь вознамерился разбудить ее и попробовать помириться. И вновь отверг эту мысль. День обещал быть достаточно трудным и без семейной сцены.

К тому же ведь он именно этого хотел, разве нет?

Если отношениям между ними суждено кончиться, пусть они кончатся одной, пусть и резкой, ссорой, а не тянутся чередой полупримирений и новых взаимных обвинений и упреков к тому моменту, когда они возненавидят друг друга.

И все же покидал он спальню с тяжелым сердцем.