Не трогай кошку - Мэри Стюарт (2007)

Я уже было открыла рот рассказать ему о моем пребывании там прошлой ночью, но что-то остановило меня. Свет, отраженный от еще оставшейся под павильоном воды, упал на лицо Роба, осветив прищуренные глаза, что-то рассматривающие внизу. Не отрывая взгляда, Роб поманил меня к себе, указывая вниз:

– Бриони! Взгляни.

В его голосе слышалось удивление и какое-то тихое восхищение.

Я проглотила то, что собиралась сказать, и, перекатившись по раскладушке, легла ничком, глядя вниз, в свою темницу.

Ночное наводнение смело внизу мусор и схлынуло, оставив его вдоль стен. Водоворот разбросал листья и сучья по сторонам, расчистив середину. Там по-прежнему стояла вода, как чистое стекло, в несколько дюймов глубиной, а сверху от скошенного зеркала падал яркий свет.

Он освещал картину, или, точнее, фрагмент большой картины – голову оскаленного леопарда с поднятой лапой, с выпущенными наготове когтями. Огромные глаза из какого-то переливающегося перламутром камня сверкали белым, а желтая шкура с черными пятнами, промытая течением, сияла как новая. Наверное, так она сияла, когда ее только что выложили на полу древнеримского дворца.

Некоторое время мы молчали. От сквозняка поверхность воды чуть колыхалась, и поднятая лапа леопарда шевелилась. Глаза горели, а желтая шерсть топорщилась. Молодой леопард, пробуждающийся как живой. Еще до начала темного средневековья какой-то римлянин построил в этом тихом уголке над рекой дом и привез из Италии мастера, чтобы выложить эту чудесную картину.

– Это мозаика, да? – спросил Роб. – Выглядит как часть пола, как фрагмент чего-то большого. Наверное, старая, раз лежит под лабиринтом.

– Не знаю, но я бы сказала, что это древнеримская работа.

– Римская? Такая древняя?

– Думаю, да. Когда-то давным-давно здесь жили римляне, а неподалеку была гончарная мастерская.

– Да, я знаю. В Тайлер-Хетче, где теперь затопленные ямы. Думаешь, тут есть еще что-то?

– Не удивлюсь, если да. Возможно, когда Уильям Эшли расчистил землю под павильон, то нашел это, и...

– «Это кошка, кошка на полу», – чуть слышно процитировал Роб. Я резко села, чувствуя, как расширяются мои глаза, ослепленные нестерпимым отраженным светом, когда последняя часть тайны встала на свое место.

– Конечно! Конечно! – Я взглянула на стену над изголовьем кровати, где на штукатурке стояла на задних лапах кошка. – Это же она, правда? На старом гербе был леопард, но со временем все забыли почему.

– Потом бедный влюбленный Уильям позаимствовал у Джулии кошку и ее девиз, а потом, когда нашел это, устроил вокруг лабиринт, как геральдический щит. Но как же мой отец разузнал об этом?

– Ты говорила, что он изучал книги. А ведь все это было в книгах, так? Я думаю, – утешил меня Роб, – если бы ты подольше посидела над ними, то и ты бы это выяснила. «Что за дворец здесь был?» Помнишь?

– Конечно, – снова сказала я с глубоким вздохом. Роб был прав: все было тщательно зашифровано в стихах – для тех, кто знал. Пятнистая горная кошка, солнечный леопард, даже стекло, отражающее какой-то другой потоп:

Журчит вода, и, гроздьями увитый,

Взлетает в небо Дионис, а с ним...

Я снова легла, глядя на отмытую мозаику.

– Ни Бахуса, ни менее важных богов, они скрыты, открылась только кошка. Ничего удивительного, что археологи так и не нашли поселение. На что спорим, Роб, что, расчистив лабиринт, мы найдем и всю виллу?

– Можно сказать, прошлой ночью я уже положил начало. Правда, я особенно не думал об этом, а стремился лишь пробраться к тебе. Но очень сомневаюсь, что лабиринт можно восстановить, даже если бы ты того пожелала. Наверное, ты не можешь оценить эту вещь? – тихо добавил он.

– Не могу.