Девушка с юга - Камбаралы Бобулов (1964)

Выполнять хозяйкины обязанности было настоящим мученьем. Дом наш стоял в самом конце айыла, и жили мы с Аширом вдвоем. Брат старше меня на девять лет. Отец помер, когда мне было лет пять, я его не помню. Но хорошо помню, как около года назад умирала мать...

Нас с Аширом называли круглыми сиротами. Некому было постирать, приготовить еду, убрать в доме, все приходилось делать самим, изредка заглядывала младшая сестра нашей матери Джамал. Но у нее самой были малые дети, да и жила она в другом конце айыла. Куда ей за нашим хозяйством смотреть, со своим бы справиться! Ашир почти не занимался домашними делами, еще бы, — взрослый джигит, жених! А с тех пор, как стал секретарем сельсовета, совсем заважничал, являлся домой в полночь, а иногда и вовсе не ночевал дома. Вот я и сражался с хозяйством один на один. С утра-то я в школе, а потом и пошло: дрова, козы, мельница, обед, огород... Если у Джамал выдавался свободный час, она приходила постирать, испечь хлеб. По правде сказать, меня зло брало, когда я смотрел на других ребят: Учатся спокойно, обуты, одеты, накормлены, играют сколько хотят. «Хоть бы нашелся человек, который готовил бы нам еду, тогда и я жил бы, как все ребята!» Я прямо готов был плакать от такой беспросветной жизни. Иногда даже посылал проклятия Аллаху за то, что он забрал к себе моих родителей (тогда я был верующим) но тут же пугался: как бы Аллах не услышал и не отомстил... «Если бы Аллах был милостивым, он давно бы меня пожалел. Врут, должно быть, что есть Аллах, — думал я, а потом спрашивал сам себя: — А кто же держит небо и землю? Почему небо не падает на нас? И как это можно из обезьяны сделать человека? Почему сейчас из обезьян не получаются люди?»

Однажды вечером я сидел один, подогревал ужин. Огонь разгорелся жарко, и вдруг пламя лизнуло полу моего чапана. Материя вспыхнула, я с ревом выбежал во двор. К счастью, во дворе была яма с водой, я прямо в нее и кинулся. Ну, конечно, ожоги остались, дней десять пролежал в районной больнице, а когда вернулся, тетка пристала к Аширу:

— Женишься ты или так и будешь ходить растяпой? Не жалко тебе‚ несчастного сироту? — и она погладила меня по голове.

Аширу, должно быть, вовсе не жалко было сироту. Он буркнул:

— Не ротозейничал бы, ничего бы и не случилось.

На меня же свалил вину, а! Тетка так и подскочила:

— Чем провинился сиротка, чтобы вместо жены готовить тебе обед? Если сейчас же не пообещаешь жениться, я заберу Айдара к себе, слышишь?

Решительность тетки проняла все-таки моего брата.

Он долго сидел молча и рукояткой камчи ковырял землю, потом сказал:

— Ты сначала найди девушку, которая пойдет за меня, а потом приставай.

Тетка, глядевшая на брата насмешливо, будто хотела сказать: «Ну-ну, что же мы услышим от нашего джигита?» — просияла:

— Найдем, найдем. Ты только согласие дай!

Ашир, не подымая головы и продолжая ковырять рукояткой камчи землю, ответил:

— Найдете девушку — женюсь.

Этим и кончился разговор. У меня от радости дух захватило: еще бы, исполнится мое заветное желание, будет джене, избавлюсь от постылой посуды, стану играть, как все ребята, учиться буду хорошо. А дрова собирать, вертеть мельницу, коз пасти — ну, это ничего, это для меня и не работа!

Прошло несколько дней — и вот тетка сообщает мне имя моей будущей джене.

Кайры-эдже я хорошо знал. Она училась у нас в школе, в девятом классе. Разговорчивая, насмешливая — никому спуску не даст. И красивая! Тоненькая, лицо смуглое, под правым глазом хорошенькая родинка. Глаза большие, а когда говорит, всегда улыбается так, что зубы сверкают. Все ребята из старших классов были в нее влюблены, я сам слышал, как они говорили. Еще я слышал, что Кайры любит своего одноклассника Джаныбая и будто бы они уже сговорились пожениться.