Мирное время - Ольга Куранова (2020)

О переводе на станцию RG-18 Йеннер попросила сама, хотя объективно говоря, могла требовать от новой Королевской Семьи и большего. Но станция находилась на самой границе обитаемой зоны галактики и была настолько мирной, насколько только могла быть ремонтная точка. Ламия была совладельцем станции, и Йеннер отправили туда наблюдателем и начальником безопасности.

На станции Йеннер действительно стало лучше – удалось восстановить синхронизацию до восьмидесяти, унять приобретенную за годы войны паранойю и даже набрать несколько лишних килограмм на высококалорийных пирожных, которые так мастерски готовили в местном ресторанном комплексе. RG-18 ничем не напоминала Ламию, и это было главным. Симбионт долгое время никак не проявлял себя и довольствовался только чувствами носительницы: как правило, он поглощал эмоциональный шлак Йеннер во время просмотра сопливых мелодрам, к которым она, к собственному стыду пристрастилась.

Это была хорошая жизнь – сонная, рутинная, но хорошая.

Пока не появился Орст Вернер – механик X-класса, светловолосый, голубоглазый берлинец.

Йеннер прожила на станции два года, ни разу с ним не пересекаясь – персонал насчитывал больше пяти тысяч человек, и если бы не Ларри Кромель, жила бы себе спокойно и дальше.

Ларри был механиком третьего сектора, в котором располагались жилые комнаты Йеннер, и довольно приятным в общении парнем. Если у нее что-то ломалось, чинить приходил именно Ларри. Недостаток, насколько могла судить Йеннер, у него был только один – как и многие юпитерианцы, Ларри на дух не переносил профессиональной критики. В механике Ларри считал себя гением и богом, и любой, кто пытался поставить это под сомнение, становился его личным врагом.

Йеннер так и не узнала, что он не поделил с Вернером, но этого оказалось достаточно, чтобы Ларри прибежал к ней с жалобой.

Жалоба была составлена по всем правилам и кратко сводилась к тому, что старший механик Вернер собирает запрещенное на станции оборудование.

Йеннер плохо представляла себе, что такого запрещенного можно было собрать в их захолустье, но разбираться с такими жалобами входило в ее обязанности, и она честно пошла проверить.

Их первая встреча с Вернером началась как сцена в плохой порнухе: Йеннер зашла в технический блок тринадцать, который даже внешне не соответствовал нормам безопасности, потому что был почти полностью заставлен всяким механическим хламом. Посреди блока стоял собранный из какого-то шлака боевой дроид модели SW-17 – кривоватый, но вполне узнаваемый, а из-под дроида торчала крепкая мужская задница, обтянутая стандартным комбинезоном ремонтного персонала. На заднем кармане была голографическая наклейка "технобог".

Механик Вернер увлеченно копался во внутренностях горе-дроида – действительно запрещенного на ремонтной станции, и лучился энтузиазмом так сильно, что симбионт впитывал его, чуть ли не причмокивая.

Такая сильная реакция на чужие эмоции была довольно редкой, но Йеннер тогда не придала этому значения – синхронизация с симбионтом у нее почти неделю держалась на восьмидесяти двух и трех десятых процента, что составляло их личный рекорд.

Вернер был очень увлечен. Время от времени он наугад тянулся рукой к инструментам, нащупывал нужный и принимался копаться дальше.

Йеннер дала ему еще десять минут блаженства, прежде чем разрушить идиллию:

– Это боевой дроид, если не ошибаюсь.

Под дроидом что-то грохнуло. Вернер выругался, и начал выбираться наружу – показались мощные плечи и следом светловолосая голова.

Он действительно оказался типичным берлинцем – высоким, светловолосым и голубоглазым. Короткие волосы торчали в разные стороны и были перепачканы чем-то темным. Кажется, топливным стабилизатором.

Сначала Вернер застыл, явно не зная, как реагировать, потом оглядел Йеннер с головы до ног, задержавшись взглядом на корсете, и широко усмехнулся:

– Ого. Вау. Похоже, у меня сегодня удачный день.