Черная книга - Иван Гурьянов, Ал. Александровский, Михаил Фоменко (2017)

Фокин и другой из арестованных, Комаров, сознались в убийстве Зотовой. Третий, случайно зашедший к ним их знакомый, никакого отношения к убийству не имел. После допроса он был отпущен.

Фокин и Комаров показали, что с ними вместе в убийстве принимал участие их товарищ, Любимов. Этот Любимов был вскоре арестован в другом месте.

X

Главарь группы убийц, Фокин, нарисовал на следствии следующую картину убийства.

— Мы знали, что артельщик Зотов приносит иногда деньги домой и некоторое время хранит их там. Нам стало известно, что в ночь убийства на квартире Зотова должна была находиться крупная сумма денег, и мы решили ими завладеть. Но мы не знали того, что сам Зотов в эту ночь будет отсутствовать.

План проникновения в дом был построен на том, что мы знали о существовании люка в потолке кабинета Зотова. Этот кабинет раньше был кладовой, а из кладовой был ход на чердак. Когда кладовую переделали в кабинет, то люк замазали глиной, так что его довольно легко можно было открыть. Открывался же он, как и все подобного рода люки, с чердака.

В ночь убийства мы организовали дело следующим образом.

Я и Комаров проникли на чердак с фонарем, инструментами и оружием, которое мы взяли на всякий случай, т. к. никого убивать, если бы нам не было оказано сопротивления, мы не собирались. Любимов же с собакой заняли пост в саду.

Поскольку я и Комаров находились на чердаке, — нам не было видно того, что делается в доме. Поэтому Любимов должен был наблюдать за домом извне.

Весь дом спал. Если бы кто-либо в нем проснулся, или если бы кто-нибудь в это время вошел бы в дом или вышел бы из него, то Любимов, следивший за домом, должен был подать нам сигнал, крикнув голосом ночной птицы. Услыхав этот сигнал, мы должны были прекратить нашу работу на чердаке.

О том, что мы услыхали крик ночной птицы, мы должны были дать условный сигнал, каковым было стрекотание сверчков. И это только с одной стороны. С другой стороны, этим же стрекотанием сверчка мы, т. е. я и Комаров, подчас находившиеся в разных местах чердака, давали друг другу знать о том, что один из нас услыхал крик ночной птицы, и что, следовательно, надо прекратить работу. Мы прекращали работу и начинали ее вновь не раньше того, как снова раздавался крик ночной птицы.

В течение того времени, что мы находились на чердаке, в комнате, занимаемой Емельяновым, несколько раз зажигался свет. Крик ночной птицы извещал нас об этом, и мы вынуждены были прекращать нашу работу.

Возможно, что мы порою вели себя на чердаке не совсем осторожно, — вследствие чего Емельянов просыпался и бродил по дому. Но наконец нам стало известно, что Емельянов с прислугой покинули дом. Об этом нам сказал Любимов, который, оставив внизу собаку, присоединился к нам на чердаке.

К этому времени мы приладили уже веревочную лестницу, прикрепив ее к стропилам крыши. Узнав, что в доме остались только Зотов (мы ведь полагали, что он дома) и его жена, мы вскрыли люк, спустили с чердака вниз лестницу и проникли в кабинет.

Осторожно шагая по дому, мы осмотрели все комнаты. Когда же мы вошли в спальню, Зотова закричала:

— Это вы опять, Николай Васильевич? — так зовут Емельянова, — дадите ли вы мне сегодня спать?

И тут она увидела всех нас троих с фонарями в руках и подняла страшный крик. Я и Любимов бросились к ней, заставляя ее замолчать. Какое там! Она завопила пуще прежнего. Ну, что тут было делать?

Тогда я схватил ее за голову, а Любимов за ноги, и я крикнул Комарову:

— Заткни ей горло чем-нибудь!

Я полагал, что он ей всунет в рот какую-нибудь тряпку, а он, этакий дурак неопытный, возьми и полосни ее финкой по горлу.

Ну раз дело сделано, — ничего не попишешь.

Мы обыскали весь дом, взяли наиболее ценные вещи, закрыли люк, забрали лестницу и вышли через кухню, высадив дверь и затем прикрыв ее обратно. Это — чтобы не сразу догадались, что, мол, дом ограблен.

Вот и все.

XI