Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко (2022)

– Вряд ли, я же не дурак, – ответил Гарри. – Но не все Избранные, знаешь ли. Когда это осознаешь, то начинаешь на жизнь смотреть трезво.

– Пошел вон, – сказал я. – А то вспомню, как погиб Виталий…

– Я-то при чем? – возмутился Гарри. – Это Ника командовала уничтожителями…

Но поспешил вниз.

Я смотрел вслед и думал – зачем же Андрей направил меня сюда? Причем так, чтобы я перехватил их в подъезде… во мне все сильнее крепла уверенность, что он рассчитал все точно.

Значит, я должен был что-то узнать или понять. Что-то важное.

Вздохнув, я пошел по ступенькам вверх.

Ни одна дверь, что характерно, от грохота не открылась.

Глава восьмая

Прежде чем позвонить, я несколько секунд стоял у двери, держа палец на кнопке звонка.

Рановато еще, конечно.

И жутковато.

Я вдруг представил, как приходили солдаты с войны. Те, кому повезло. У кого уцелел дом, кого дождались, в общем – кому было куда возвращаться.

Там, за спиной, остались кровь, боль и смерть.

А тебе повезло. Ты, в общем-то, целый (что у тебя в голове – никому не интересно). Ты пришел к своей двери, стоишь и боишься войти. Там – родные, которые жили тяжелой, но все-таки не военной жизнью. Что они увидят в твоих глазах, а ты – в их?

Что я вообще могу им сказать, после Шогара и Трисгарда?

Я вспомнил Викентия и в очередной раз подумал, что он был прав. Даже будь Виталий жив, к нему вернулся бы не маленький ребенок, а ускоренно выращенный Гнездом и Школой солдат с долгой и кровавой историей за спиной.

Должен ли я вообще входить? Имею ли право?

Замок щелкнул, и дверь открылась. За порогом стоял отец, в обвислых старых джинсах и майке.

– Привет, папа, – сказал я.

Отец внимательно посмотрел на лестничную клетку. Правую руку он держал за спиной. Потом осторожно поднял ее и поставил пистолет на предохранитель.

– Откуда у тебя ствол? – растерялся я.

– Забыл? Наградной, вместе с пенсией получил, – ворчливо ответил отец. – Что тут за грохот был?

– Да… молодежь гуляла… – ответил я. – Пап, дай, я разряжу…

Отец молча вынул магазин, опустил предохранитель, передернул затвор. Кряхтя, согнулся, поднял с пола вылетевший патрон. Ого, он его в ствол дослал, прежде чем открывать!

– Я еще не в маразме… – сообщил отец. – Заходи, что стоишь…

Я вошел. В квартире было тихо.

– Как Якутск? – спросил папа. С ощутимой иронией.

– Э… прекрасно… – пробормотал я.

Ощущение героя, вернувшегося с войны, куда-то бесследно делось.

Отец неловко обнял меня. Отстранился, подозрительно посмотрел.

– В твоем возрасте уже не растут. Как правило. Это одежда Измененных на тебе?

Я молчал.

– Когда сможешь, расскажешь, – решил отец. – Догадался сувениры захватить?

Я помотал головой.

– У тебя в холодильнике лежит копченая нельма, – сообщил отец. – Потом принесешь, скажешь матери, что привез из Якутска. Не надо ей… про другие миры.

– Наська меня сдала? – предположил я.

– Она сдаст… – буркнул отец, но заулыбался. – Говорю же, я и сам еще не в маразме!

Да, папа у меня не так прост. Давно стоило это понять.

В глубине квартиры хлопнула дверь.

Наська вынеслась к дверям и обняла меня. Уткнулась лицом в живот и застыла.

– Эй, мелочь, а где «здравствуйте»? – спросил я.

Наська молча принялась колотить меня кулачками по бокам. Совсем не больно. То, что делало куколок сильнее взрослого человека, навсегда ушло.

– Сейчас обижусь… – прошептал я. И отвернулся – на глаза сами собой вдруг навернулись слезы. Оказывается, я соскучился по мелкой вредной куколке… впрочем, она уже не куколка, она обычная девочка.

– Пойду мать будить, – решил отец, глядя на нас, и побрел вглубь квартиры. В одной руке он держал пистолет и магазин, в другой патрон.