Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко (2022)

– И никаких сроков, кстати, он не называл, – успокоил я и себя, и Дарину. – Никто ведь не запрещает спасать мир в рабочем порядке? Может, мне стоит выучиться, начать работать и уладить конфликт между цивилизациями.

– Учиться – скучно, – сообщила Наська. – Я хочу закончить школу в следующем году. Я почти всё знаю, я посмотрела учебники.

В этом я не сомневался. Обучение в Гнезде идёт совсем на других скоростях.

– Закончишь, а дальше? – спросил я скептически. – В десять лет?

– Между прочим, мне будет одиннадцать!

– И что станешь делать?

– Отдыхать! – Наська встала, прихватила ещё кусок пиццы, сообщила: – С колбасой ещё ничё, а с рыбой подгорела… Я домой!

Дарина против ожиданий ничего не сказала, хотя обычно она Наську строит и наглеть не даёт. Мелкая подмигнула ей, а меня хлопнула по руке.

– Без меня мир не спасай, лады? Ты мой главный герой! Ну, после Человека-паука, конечно.

– Почему после Человека-паука? – неожиданно обиделся я.

– Он такой красавчик! – сказала Наська драматическим шёпотом.

Я демонстративно прошёл за ней в прихожую и убедился, что девочка ушла. Потом вернулся на кухню.

Дарина всё так же сидела, кутаясь в халатик, перед куском остывшей пиццы. Я обнял её за плечи.

– Эй… я не собираюсь никуда бежать и никого спасать.

– Знаю…

– С чего вдруг мелкая прибегала? Ты ей звонила?

– Угу. Наська в аптеку сбегала, я попросила. По женским делам.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это может значить. Потом я смущённо сказал:

– Рановато, наверное. Но она же растёт.

– Это мне, Макс, – сказала Дарина. – Это я стала девушкой, понимаешь?

– Э… – ответил я, складывая воедино стражу, что-то шепнувшую Дарине, повязанную ей вокруг пояса футболку, принятый в одиночестве душ и шумящую в ванной стиральную машину.

– У Изменённых детей не бывает, – сказала Дарина. – У меня никогда раньше не случалось… критических дней. Теперь есть. Видимо, Высший что-то исправил.

– Ага, – сказал я, сел напротив. – Но ты ведь осталась жницей?

Дарина взяла со стола вилку. Согнула её, потом распрямила. Сказала:

– Вроде как да.

– А могут быть дети у человека и жницы? – спросил я. – Разумеется, если Высший… меня тоже исправил…

Дарина пожала плечами.

– Ну, я рад, – сказал я неуверенно. – Здорово!

– Всё становится сложно, – сказала Дарина, не глядя на меня. – Нас на Земле довольно много, одних жниц с миллион. Две трети девушки, остальные парни. Власти с этим мирились…

Я понимал её. Изменённые всегда были занозой для правительств. С одной стороны, бывшие люди, бывшие дети. С другой, уже не люди, куда сильнее и умнее, с доступом к технологиям Инсеков…

Но Изменённые не размножались и почти не контактировали с людьми. Можно было не беспокоиться, что они начнут занимать ответственные посты, вытеснять людей. Бесплодные мутанты, пройдёт сотня лет, и они исчезнут.

А теперь?

Кто может родиться у жницы и стражи? Или у двух стражей? Или у человека и жницы?

Людям хватает цвета кожи, диалекта языка или маленькой разницы в религии, чтобы начать ненавидеть и убивать друг друга. После Перемены и появления Инсеков всё это ушло на второй план.

Теперь возвращается. В новостях снова замелькали террористы, политики вспомнили прежние споры.

И сюда ещё добавить Изменённых, которые начнут размножаться!

– Всё сложно, – признал я и взял в руки ладонь Дарины. – Но мне плевать. Я рад, правда!

В дверь позвонили, и я почувствовал, как Дарина вздрогнула.

– Допустим, Наська решила, что пицца не столь уж плоха, – сказал я, глядя на Дарину. – Но мы уже спим.

Позвонили снова.

– Иди, – сказала Дарина.

Я прошёл в прихожую. Помедлил и открыл дверь.