Комбо - Юлия Эфф

Пока всё шло как по маслу. На вопросы приходящих, что случилось, секретарь подмигивал всем и шёпотом сообщал, что звонил-де сам Президент!

Полковник скрупулёзно отметил всех присутствующих по списку, напротив каждой фамилии поставил галочку. Как и положено, отсутствовали дежурные по этажам. Наконец последние приготовления были выполнены, и Демидов обвёл собравшихся счастливым взглядом. Как будто бы хотел что-то сказать, но не мог. Не поборов себя и силу мысли Президента (даже на расстоянии не разрешает, вот что значит — глава государства!), Демидов вернулся к данной ему инструкции.

Попросил секретаря раздать всем по белому листу бумаги и ручке, а затем озвучил главную цель собрания. Каждый присутствующий должен был написать за час небольшой доклад о том, что необходимо изменить в Конституции, чтобы простому и честному человеку жилось без страха.

Подчинённые изумлённо переглянулись. Пришлось рявкнуть. Только тогда пододвинули листы и изобразили на лицах крайнюю степень задумчивости. Удостоверившись, что дело пошло на лад, Демидов полез в телефон, извинился и сказал, что ему нужно сделать звонок. А чтобы не мешать собравшимся мыслить, он выйдет из кабинета.

— Час, товарищи! Затем мы отошлём ваши письма в администрацию президента. И чтобы мне — ух! — Достоевский Фёдор Михайлович в гробу перевернулся и заплакал! — с особым удовольствием Демидов повторил шутку президента. Сам рассмеялся и вышел, по дороге стирая улыбку с лица и сосредотачиваясь.

Секретарь сидел на своём месте и таращил глаза, как сова. Охранял сданное оружие.

— А тебе, что, отдельное приглашение надо? — взъярился Демидов и загнал секретаря к остальным в зал для совещаний. Вышел, прихватив тяжёлую коробку с оружием, и закрыл на ключ дверь. Ненужные вопросы пока задавать было некому.

Он шёл по пустынному коридору и громко повторял торжественную клятву:

— Я, Демидов Иван Харитонович, торжественно присягаю на верность своему Отечеству — Российской Федерации!.. — и клятва казалась ему слаще песни.

Дошёл до первого дежурного. Тот, менее всего ожидавший увидеть в эту минуту начальника тюрьмы, замешкался на мгновение и подскочил.

— Кру-гом! — приказал Демидов и, едва дежурный по этажу повернулся, ударил в затылок. Дежурный упал.

Полковник проверил пульс свалившегося — прощупывается. Это хорошо: господин Президент запретил убивать невинных.

Подобрал автомат дежурного, повесил на плечо: на войне как на войне, пригодится любая пуля и штык-молодец. Забрал связку ключей. Можно приступать к выполнению приказа.

Открыл первую камеру. Осужденный номер… Ах, какая разница? Многоразовый ходок. Три раза сбегал из разных тюрем, и во время каждого побега по плюс одному трупу случайного свидетеля. Итого пять человеческих душ. Было бы больше, если бы не перевели сюда. Больше не сбежит. Этот клещ, присосавшийся к груди многострадальной Матушки-России, смотрел на полковника вопросительно, спокойно и даже нагло. В день серийному убийце полагалось девяносто грамм мяса. Девяносто, сука! А где-то, в деревне, где мамка с утра до вечера крутится, чтобы прокормить своих детишек, мясо едят по великим праздникам…

Передёрнул затвором и казнил клеща: первый в сердце, контрольный — в голову. Минус один! Закрывать камеру не стал. Зачем?

Открыл вторую. Прислушивавшиеся после первых выстрелов упыри начали бесноваться, улюлюкать. Похоже, решили, что в тюрьме бунт, и их ждёт пусть короткая, но свобода. Разбегутся по лесу, и собирай их потом… Полковник улыбнулся второму соскочившему с нар ублюдку. На лице того растянутая улыбка начинает съёживаться, сам взмахивает руками, пытаясь загородиться. Два года назад убил четверых подельников, чтобы забрать все бабки себе. Передавай им привет от Президента: выстрел, второй — и справедливость восторжествовала снова.